• Приглашаем посетить наш сайт
    Грин (grin.lit-info.ru)
  • Большой Джон
    Глава 6

    Глава: 1 2 3 4 5 6 7

    Плита св. Агнии. - Сюрприз. - Математика. - Неожиданное объяснение
     

    Едва сдали экзамен Закона Божия, как приступили к усердной подготовке к математике. Шатров не раскидывали. Группы учащихся сосредоточивались около досок, на которых писались теоремы, рисовались геометрические фигуры, решались задачи. Досок всего было четыре, групп же, готовившихся к экзамену математики, пять. Пятой группе, где "учительницей" была Вера Дебицкая, а ученицами - Креолка, Сима Эльская, Додошка, Хохлушка, Елецкая, Малявка, Лида Воронская и Черкешенка, пришлось оставаться без доски.   - Теперь она умирает.

    Но группа Дебицкой не унывала; вместо классной доски ей послужила плита святой Агнии.

    Это была совсем особенная плита, невесть откуда попавшая на последнюю аллею институтского сада и имевшая самое романическое, легендарное происхождение. Легенда о плите святой Агнии передавалась из уст в уста, из поколения в поколение и неустанно жила незабвенным сказанием в стенах института.

    Это было, как уверяли воспитанницы, очень давно, когда не было еще и самого института, а на занимаемом им месте стоял девичий монастырь. Среди монахинь жила красавица Агния. Она была так хороша собой, что все на нее глядели, как на что-то особенное, неземное. Душа же Агнии была тиха и смиренна, и общий восторг и удивление перед ее красотой смущали ее, доставляли ей невыразимое горе. Ей было неприятно, что все любуются ее прекрасным лицом. Ей захотелось уйти от людей и принять великий подвиг. И вот, красавица-монахиня велела выкопать глубокую темную могилу в огромном монастырском саду, спустилась в нее и приказала накрыть себя каменной плитою. Таким образом стала она жить в своем страшном склепе, в вечной тьме, раза три в неделю получая хлеб и воду, которую спускали к ней на веревке через соседнее отверстие, прорытое в земле... Прошли века, монастырь разрушился, кости монахини-подвижницы истлели в земле, но ее плита, плита святой Агнии, оставалась по-прежнему лежать тяжелой каменной глыбой в дальнем углу последней аллеи институтского сада...

    На самом деле ни девичьего монастыря, ни монахини Агнии, ни могилы-склепа здесь никогда и не существовало, но обожавшим все необычайное, таинственное и легендарное, восторженным девочкам предание о плите святой Агнии приходилось весьма по вкусу, и они всячески поддерживали его.

    Эта плита, собственно говоря, самый обыкновенный кусок плоского камня, имела для институток огромное значение. Во все трудные минуты жизни - обижал ли кто девочку, случалось ли с нею какое-нибудь горе или просто хотелось ей просить чего-либо у судьбы - воспитанница считала своим долгом идти помолиться Богу у плиты святой Агнии, причем это паломничество совершалось или рано утром, или поздно вечером и непременно весною, летом или осенью (зимой и сама плита, и последняя аллея засыпались снегом, и туда никто, кроме кошек, не проникал). Готовясь к экзамену математики, единственному "чертежному" экзамену, то есть к такому, на котором работали на досках, девочки позволяли себе некоторую вольность по отношению к таинственной плите. Они приносили кусочки мела из класса и писали на плите задачи и теоремы. Считалось особенно счастливым признаком заполучить к экзамену математики какой-нибудь группе таинственную плиту, так как готовившиеся на ней девочки были уверены в поддержке и покровительстве таинственной монахини. Вот почему, лишь только окончился экзамен "Закона", Вера Дебицкая - "учительница" своей группы - торжественно объявила классу:

    - Медамочки, я занимаю "плиту"...

    Пояснять, какую плиту, не было надобности, все уже знали, в чем дело, и со следующего же утра девочки отправились готовиться в сад.

    Солнце начало клониться к закату. Жара спала. Легкой истомой повеяло в воздухе.

    - Линия АВ равняется линии CD... Додошка, не смотри по сторонам... Найди мне гипотенузу в этой фигуре... - звонко говорит Дебицкая и колотит мелком о плиту.

    Додошка с грехом пополам отыскивает гипотенузу.

    - Покажи катет... - нимало не умилостивившись, приказывает Вера.

    Но Додошка ищет катет на небе. Ее голова закинута кверху, а глаза блаженно сияют.

    - Mesdames, правда, сегодняшние облака похожи на взбитые сливки? - сладко причмокивая, спрашивает она.

    - Гм... Гм... Новый ассистент!.. Воображаю, что он подумает о нас, услыша наши ответы!.. - искренне смеется Воронская.

    - Плакать надо, а не смеяться. Ведь вы все так плохи, что из рук вон, - негодует Вера.

    Елецкая почти ложится на траву у края плиты и, приложив ухо к углу могилы святой Агнии, замирает.

    - Ольга, что ты? - спрашивает ее Креолка.

    - Тс... Тс... - отвечает Лотос, - я слышу, mesdames, я слышу... Святая Агния предсказывает мне билет...

    - Ах, не дури, Елка... Среди белого дня начинаешь галлюцинировать!.. - сказала Сима.

    Но Елецкая не обратила внимания на ее слова. Глаза девочки блуждали, а лицо стало неподвижно.

    Она лежала в прежней позе, почти касаясь ухом плиты. И вдруг поднялась порывисто и сказала:

    - Одиннадцатый билет!.. Святая Агния предсказала мне одиннадцатый!..

    - Одержимая! Ну не одержимая ли это, спрашиваю я вас? - расхохоталась Сима. - В какую чепуху верит!

    Но девочки, казалось, не разделяли мнение Эльской. Предсказание номеров билетов пришлось им по вкусу.

    Теперь место Лотоса заняла Черкешенка и приложила ухо к плите.

    Остальные замерли в ожидании.

    Но Черкешенке не посчастливилось, как Ольге. Святая Агния никоим образом не пожелала удовлетворить ее желание.

    - Додошка, ложись ты, - посоветовала Лида Воронская.

    - Ясно, как шоколад, лягу... - Додошка растянулась на траве.

    Сначала ее лицо выражало одно только нетерпеливое ожидание. Но прошла минута, другая, третья, и лицо Даурской приняло обычное апатичное выражение.

    Лида осторожно придвинулась к лежащей у плиты Додошке и схватила ее за ступню.

    - А-а-а-а!!! - неистово взвизгнула Даурская и мгновенно очутилась на ногах.

    - Святая Агния меня хватает!.. Помогите!.. Караул!.. - И она опрометью кинулась по аллее. За ней, не говоря ни слова, взбудораженной, испуганной стаей бросились бежать остальные.

    - Ой!.. Ой!.. Ой!.. Монахиня бежит за нами!.. За ногу хватает!.. Помогите!.. Помогите! - неслись отчаянные крики.

    Лида и Эльская остались вдвоем у роковой плиты. Девочки долго смотрели вслед подругам, потом взглянули друг на друга и весело рассмеялись.

    На следующее утро был назначен экзамен математики.

    Ровно в 10 часов раскрылись настежь коридорные двери. Одетые в чистые передники, пелеринки и "манжи", выпускные чинно, по парам, вошли в актовую залу.

    Тот же зеленый стол, те же расставленные полукругом стулья, те же кресла, предназначенные для экзаменаторов, как и на Законе Божием. Ничего нового, если не считать с полдюжины черных аспидных досок, размещенных по обе стороны экзаменаторского стола.

    При взгляде на черные доски сжалось не одно юное сердечко. Через полчаса они покроются цифрами, задачами, линиями, теоремами, и девочки, нервно постукивая мелками, будут выкладывать о равенстве линий и углов.

    - Интересно знать, молод или стар этот заграничный ученый, ассистент Аполлона Бельведерского, - послышался голос Креолки, и она "на всякий случай" поправила кудельки на лбу.

    - Пожалуйста, не старайся, - поймав ее движение, сказала Сима, - он, этот неизвестный, стар, как вечность, и безобразен, как Квазимодо, а зол он, должно быть, медамочки, как сорок тысяч братьев злы быть не могут.

    - Silence, Elsky!.. (Молчать, Эльская!)

    И m-lle Эллис, толстенькая, кругленькая, запыхавшаяся, с малиновыми от волнения щеками, метнулась к Симе.

    В отдаленном углу залы Лотос вдохновенно поверяла собравшимся вокруг нее девочкам:

    - Я слышала одиннадцать подземных ударов... Одиннадцать, один за другим. Это значит, что святая Агния предсказала мне одиннадцатый билет... И его я знаю отлично...

    - Смотри не ошибись, Елочка, как бы не случилось иначе! - заметила Воронская. - Может быть, это означало...

    - Экзаменаторы идут. И "маманя" на горизонте! - крикнула Малявка, дежурившая у входной двери в зал.

    Шумным роем вспорхнули девочки и, толкая друг друга, устремились к своим местам, спешно поправляя на ходу завернувшиеся передники и сползшие набок пелеринки.

    Крылатая фраза облетела зал в одну секунду. В следующую же - экзаменующиеся уже чинно стояли у своих мест.

    У крайнего стула стояла Воронская. Обычно веселая, не унывающая в самые трудные минуты жизни, девочка теперь была серьезна. Дело в том, что Лида, способная, восприимчивая к ученью, одаренная богатой памятью, была окончательно бездарна в отношении одной науки. Эта наука была математика. С математикой у Воронской с самого начала учения была непримиримая вражда. Математика невзлюбила Лиду, Лида ненавидела математику. Девочка путалась и терялась в решении задач, при доказательстве теорем и алгебраических уравнений. И одна из лучших учениц по классу, Лида по математике считалась едва ли не последней. Вера Дебицкая, зная это, великодушно приняла Лиду в число своих учениц, занимаясь с нею особо от "группы". Но, несмотря на эти занятия, несмотря на все старание Веры, злополучная математика все-таки не давалась Лиде. Цифры, буквы, линии, окружности, все это мешалось в голове Воронской, получалась каша. С трудом выучив десять первых билетов, Лида успокоилась немного в последний день подготовки.

    "Куда ни шло... вывезет кривая..."

    И до самого утра экзамена она чувствовала себя сносно.

    "Бог не выдаст - свинья не съест. Вытащу из первых билетов, и дело в шляпе", - бесшабашно думала до решительного дня Лида, но теперь смутный страх заползал в душу.

    "А что если вытащу билет после десятого? - сомневалась Лида. - Ведь всех билетов сорок, и весьма может статься, что мне достанется один из последующих...

    "Знать только десять билетов, когда всех сорок! Только четвертую часть! Разве это не риск? - терзалась девочка, - и еще этот незнакомый экзаменатор, ассистент из-за границы, как назло, явится сюда... Будь он "душка" или "чучело" - результат один: провал на выпускном экзамене... И к чему только Аполлон тащит его сюда?.. Еще ученый, говорит! Заграничный ученый! Воображаю этого душку... Нос до завтрашнего утра, тройные очки и голый, как тыква, череп..." - и, окончательно рассердившись и на математику, и на Аполлона-Зинзерина, в качестве ее представителя, и на незнакомого ученого, Лида с силой ударила по учебнику первоначальной алгебры.

    - Воронская, чего ты бесишься?!.. Maman на пороге... - И Рант изо всей силы дернула Лиду за передник.

    Действительно, в зал вошла начальница. За ней инспектриса, инспектор, Зинзерин, какой-то седой маленький старичок и...

    - Большой Джон! - громко крикнула Лида.

    - Большой Джон! - эхом откликнулись остальные девочки, и на их лицах отразилось самое красноречивое изумление.

    Да, это был он, Большой Джон, широкоплечий, с коротко остриженной белокурой щетинкой, с ястребиными глазами и большим добродушным ртом. Но его глаза глядели сегодня строго.

    В первую минуту его появления, столь неожиданного, девочки опешили до того, что позабыли даже поклониться вошедшим экзаменаторам и начальству.

    - Рант, Рант, голубушка, ущипни меня покрепче, а то мне кажется, что я сплю и вижу Большого Джона во сне, - прошептала чуть слышно Лида.

    Рант так добросовестно исполнила эту просьбу, что Воронская чуть не вскрикнула от боли на весь зал.

    M-lle Эллис заметалась, как курица перед грозой, среди вверенных ее попечению девочек.

    - Mais etes-nous folles, mesdames! Mais saluez done maman! (Что это вы ошалелиПриветствуйте maman!)

    Оказалось, что Большой Джон был вместе с Зинзериным на математическом факультете Оксфордского университета и приглашен в качестве ассистента на экзамен своего коллеги. "Ясно, как шоколад", - сказала бы Додошка, но, пока каждая из девочек успела сообразить это, прошло немало времени.

    - Mais saluez done maman! - выходила из себя m-lle Эллис, продолжая метаться между остолбеневшими рядами воспитанниц.

    Тут только девочки пришили в себя, очнулись и, глубоко "окунаясь" перед начальницей, произнесли довольно нестройным на этот раз хором:

    - Nous avons l'honneur de vous saluer! (Имеем честь вас приветствовать!)

    И как бы по вдохновению, не сговариваясь, не условливаясь друг с другом, тем же хором, но уже более стройным и дружным, прибавили тут же к полному удивлению начальства:

    - Здравствуйте, monsieur Большой Джон!..

    Начальство заняло за зеленым столом приготовленные места. Большой Джон опустился на стул, стоявший подле Зинзерина. Он казался странно суровым и недоступным в своем, наглухо застегнутом черном сюртуке, с плотно сомкнутыми губами и строгим взглядом. Как мало походил он сегодня на того милого, веселого насмешника, Большого Джона, который проповедовал смирение и кротость сорока большим девочкам в этой самой зале в один из "приемных" четвергов!

    "Большой Джон играет роль строгого экзаменатора, и это очень забавно", - мысленно говорила себе Лида, хотя ничего забавного не ощущала в эти минуты взволнованная девочка.

    "Если вытащу какой-нибудь билет после десятого, осрамлюсь на веки веков".

    Как сквозь сон слышала она вызовы инспектора, вопросы экзаменаторов, знакомый и в то же время странно чужой, официальный голос молодого экзаменатора, Большого Джона, а мысли с поразительною быстротою перескакивали с предмета на предмет.

    Смутно припомнились девочке рассказы Большого Джона о его пребывании в Англии, рассказы, слышанные еще в детстве, о его особенной склонности к математическим наукам и о том, как писал он диссертацию на первую степень ученого математика, чуть ли не в 22 года.

    - Счастливец! Счастливец! - шептала сероглазая девочка. - Счастливец Большой Джон! Он математик... А я... я... Что я буду делать, если вытащу незнакомый билет?.. Что он подумает о своей сестренке, о своей маленькой русалочке?

    - Госпожа Воронская...

    Госпожа Воронская! Одно только маленькое коротенькое обращение, а между тем какая драма скрывается в нем!

    Девочка вышла на середину залы и, забыв "окунуться" по традиционному институтскому этикету, беспомощно обратила на лицо Джона свой испуганный взор.

    "Вы видите, - казалось, говорил этот взор, - вы видите, я в отчаянии... Ободрите же меня, Большой Джон... Ободрите"...

    "Какое мне дело до вашего отчаяния! Надо было хорошо готовиться, хорошо учиться", - отвечал "ястребиный" взор, исполненный холода и бесстрастия, и обычно добродушное, снисходительное лицо Большого Джона стало деревянным и чужим, каким еще никогда не видела его Лида.

    "Господи, рублевую свечу Владычице и по сорока поклонов каждый вечер!", - мысленно произнесла девочка и порывисто взяла верхний билетик.

    Голова закружилась, красные круги заходили перед глазами. Ничего не видя, она перевернула лицевой стороной роковую бумажку и едва удержалась от торжествующего крика, готового вырваться из груди.

    "Десятый билет! Десятый!"

    - Пожалуйте к доске, - как сквозь сон услышала она голос Зинзерина, и этот голос показался ей теперь таким милым, чудным, значительным.

    "Десятый билет!.. Спасена!.. Спасена!.. Десятый!" - пело на тысячу голосов в душе Лиды, и уверенными взмахами мелка она быстро набросала значащуюся на билете задачу-теорему. Она стояла теперь торжествующая, радостно взволнованная.

    Рядом Додошка врала что-то на своей доске, стирала и опять врала, готовая разреветься от досады.

    Недолго думая, Лида пришла ей на помощь. Билет Додошки был легкий, из первого десятка, и Воронская знала его.

    - У тебя ошибка, - шепнула она, не разжимая рта, в сторону подруги, - линия DC не может быть делима на EG... Понимаешь?.. Вот что надо делать... - и мелкими, чуть заметными цифрами Лида показала Додошке на своей доске, что надо было делать. Та исправила ошибку.

    - Госпожа Воронская, - почти тотчас же вслед за этим сказал ничего не заметивший Зинзерин, - извольте отвечать.

    Лида толково объяснила решенную ею на доске геометрическую задачу. С тем же ликующим видом и с пылающими щеками она блестяще отвечала на все, относившиеся к задаче, вопросы Зинзерина.

    - Прекрасно! Прекрасно, госпожа Воронская! - одобрительно закивал, смущенно улыбаясь, Аполлон Бельведерский. - Такая, можно сказать, была слабая ученица в году по математике и такой блестящий ответ на экзамене! Очень хорошо-с!

    - Прекрасный ответ! - согласились с ним все присутствующие и ласково глядели на сияющую девочку.

    суровыми, как и при его входе в зал.

    "Что с ним?... На что он сердится? Как он строго и сердито глядит на меня! Что случилось? Или это шутка со стороны Большого Джона?"

    Полная неясного, гнетущего волнения, Лида вернулась на место.

    - Душка Вороненок, тебе двенадцать поставили, сама видела! - зашептала ей Рант и незаметно пожала руку своей соседке.

    - Поздравляю, Лидуша! Прекрасно ответила! Здорово отрапортовала. Небось, Большой Джон не нарадуется на свою любимицу... И какой сюрприз всем нам, а?! Большой Джон в качестве экзаменатора! - шептала другая соседка, Сима.

    Суровый, почти враждебный взор Джона преследовал ее и здесь.

    "Что с ним? Что случилось? Он должен был бы радоваться, хвалить, одобрить, а он... ни одного вопроса не задал, как другим. И этот взгляд!.. Да что же наконец все это значит?.."

    Экзамен математики, продлившийся часа три, показался вечностью для Лиды.

    Но вот, наконец, последняя из выпускных спрошена, девочек выводят из залы минут на двадцать, пока идет совещание между экзаменаторами и ассистентами, и снова приводят для оглашения полученных отметок.

    Большой Джон, недовольный ею друг, вот кто занял теперь мысли девочки.

    А Большой Джон, сделав общий полупоклон, спешно направился между рядами институток к выходу из зала.

    "Большой Джон уходит! Уходит такой чужой, строгий и далекий!.. Нет!.. Нет!.. Нельзя его отпустить так! Надо выяснить все, во что бы то ни стало..." - Лида, нарушая все правила институтских традиций, выскакивает из залы и несется вслед за Большим Джоном.

    Широко шагая своими длинными ногами, он идет далеко впереди. Вот он завернул за угол и должно быть уже спускается с лестницы.

    - Большой Джон, остановитесь!..

    Этот крик - крик боли, страха и мольбы вырывается из самых недр маленького сердца. Он достигает ушей большого, крупно шагающего человека. Большой Джон останавливается в самом низу лестницы, на последних ступеньках.

    - Большой Джон, что случилось?.. Да говорите же, говорите!

    - Маленькая русалочка, - говорит Большой Джон все тем же чужим, незнакомым голосом, - я узнал сейчас от моего товарища, что ваша классная дама, госпожа Фюрст, вышла в отставку по вине своих бывших воспитанниц. Вы не послушались меня, несмотря на то, что я советовал и просил во что бы то ни стало помешать этому. Она была сильно больна вследствие нервного потрясения... и теперь... теперь...

    Глава: 1 2 3 4 5 6 7

    Разделы сайта: