Лишь только топот копыт заглох в отдалении, как дрожащая, бледная и испуганная княгиня вбежала в горницу и бросилась на шею мужа. За нею незаметно проскользнул и Ванюша с явной тревогой на детском испуганном личике, со взволнованно поблескивающими глазами.
- Не езди на пир к царю, Митя, - молящим шепотом говорила княгиня. - Скажись больным, пошли гонца в слободу! Чую я, соколик мой, что недоброе враг наш Федька надумал! Оклеветал он тебя, голубя моего сизого, перед царем... Худое чует мое сердце, недоброе что-то... Побереги себя, Митя, не езди, голубчик... Погубят они тебя...
И юная княгинюшка залилась слезами.
Сердце князя дрогнуло при виде горя молодой жены.
- Никак невозможно не ехать мне, Дарьюшка, - произнес он тихим, скорбным голосом. - Нешто дозволено царю перечить? Велено ехать - стало быть, и еду... Да ты не кручинься больно много, голубка моя. Может, ничего и не стрясется лихого со мною... Может, чудится нам это только, - попробовал успокоить жену князь.
- Ой, не чудится, соколик... Сердце так и бьется, так и замирает! - разрыдалась княгиня на груди мужа.
- Полно, полно, Даша... Господь милостив, все обойдется... А не вернусь... - тут взгляд князя с тоскою обежал горницу и, вдруг заметив Ваню, остановился на нем. Он протянул руку мальчику, робко притаившемуся у порога, и сказал твердым, веселым голосом, стараясь ободрить молодую княгиню: - А, не приведи Господи, стрясется что со мною, так ты, Ванюша, побереги княгинюшку, не покидай ее, заступись за нее, коли надо, утехой, радостью ей будь... Один ты у нее, коли погубят меня, останешься, паренек... Ишь, вырос какой защитник большой, от пола пять вершков будет! - заключил со смехом князь речь свою шуткой.
Но в этом смехе невольно послышались слезы и необъятная грусть.
- Не бойся, княже, я защищать княгинюшку нашу завсегда буду... Только и ты вернешься здрав-невредим с царского пиру... Господь помилует и спасет.
И степенно, как взрослый, он поцеловал княжескую руку.
Через час подали князю коня. Трогательно простившись с женой и приемышем, князь Овчина-Оболенский поскакал в Александровскую слободу.