Караул, стоявший на дворе и у ворот фольварка, был очень удивлен тем, что "цыганят" отпускают на все четыре стороны.
Солдатам они с самого начала показались весьма подозрительными, и они были уверены, что случайные гости, если не подвергнутся казни за шпионство, то во всяком случае будут задержаны до выяснения всех обстоятельств, приведших их в фольварк
Однако, распоряжение начальства коренным образом повлияло на мнение солдат. Раз начальство отпустило "цыганят" и даже приказало снабдить их припасами, следовательно, это -- настоящие "цыганята", притом, видно, взявшиеся оказать германцам какую-либо услугу. В таком случае они заслуживают дружелюбного внимания к себе.
И солдаты, бывшие на дворе, принялись всячески ухаживать за "цыганятами". О надзоре за ними и речи уже не могло быть. Сами солдаты потащили на телегу мешок с овсом и добрую охапку сена, но этим не удовольствовались "цыганята".
Маша,пользиясь предоставленной свободой, схватила из сарая чуть ли не двухпудовый мешок с овсом, который скоро оказался в телеге. То же сделали по нескольку раз Лео и его товарищи.
Германцы это замечали, но, добродушно настроенные к "цыганятам", не мешали.
-- На то они и цыгане, чтобы воровать и брать больше, чем нужно,-- хохоча сказал один из солдат своим товарищам.
Те с ним согласились и не думали препятствовать "цыганам" предаваться их "природной привычке".
Члены "Зоркой Дружины", конечно, делали вид, что ничего не понимают и нагрузили, наконец, телегу так, что лошадь еле двинула ее с места.
-- Дело сделано, урр... -- начал было Лео, когда они уже были довольно далеко от фольварка, но в тот же миг рука Маши легла на его губы.
-- Молчи! Они могут еще услышать...
-- Тссс! -- вмешался также Веня. -- Заворачивай налево! Здесь уже наши должны быть!..
-- Какое там! -- недоверчиво пожал плечами Лео. -- Ведь мы отъехали не больше версты от фольварка.
Но в эту минуту раздалось еле слышное ржание лошадей. Маша даже уловила два русских слова.
Члены "Зоркой Дружины" не ошиблись. После того, как они уехали с целью добыть фураж для казаков, Мануиленко раскаялся в том, что отпустил детей на верную гибель. Своими мыслями он поделился с урядником, от которого узнали казаки.
Те были готовы отправиться немедленно на выручку смельчаков, но Мануиленко, разумеется, не разрешил. Он только отрядил пять человек, дав им поручение узнать, что сталось с юными храбрецами.
С этими-то пятью казаками, старавшимся набрести на след юнцов, и столкнулись теперь члены "Зоркой Дружины".
Если до сих пор они все еще боялись погони, то сейчас у них пропал всякий страх.
"С нами казаки, и ничто уже не страшно", -- думал Веня, повеселев и принявшись болтать с Машей.
Если раньше дружинники плелись пешком, чтобы не увеличить груза, который и так был не по силам крестьянской лошаденке, то теперь они все трое--Маша, Веня и Лео пристроились в телеге на мешках с овсом и на сене и изо всех сил погнали лошадку.
Задолго до рассвета вернулись юные разведчики вместе с казаками в деревушку.
Мануиленко не спал и ждал их у дверей занимаемой им халупы.
-- Здорово, молодцы! -- радостным бодрым голосом приветствовал он возвращающуюся с нагруженной телегой молодежь и казаков.
-- Доложу непременно корпусному командиру о вашей заслуге, -- сияющий от радости, несколько раз повторил офицер.
-- Благодарю вас, господин сотник, от имени всех моих товарищей, -- ответил Марк, как старший в "Зоркой Дружине".
Телега была немедленно разгружена, и изголодавшиеся казацкие лошади основательно подкрепились.
-- А это для вас, господин офицер,--достала со дна телеги какой-то сверток Маша и протянула сотнику. -- Утащила из-под носа у германцев.
Мануиленко невольно улыбнулся и погладил по голове девочку. Он предложил закусить всем вместе, и на это предложение члены "Зоркой Дружиных не могли не согласиться. Здоровые, молодые желудки, остававшиеся впроголодь за полутора суток скитаний по лесам и болотам в поисках за неприятелем, властно заявляли о себе, и молодежь с завидным аппетитом вместе с Мануиленко мигом уничтожили захваченные припасы. А когда сырая осенняя ночь вывела не менее сырое и дождливое утро, -- сотня Мануиленко и "Зоркая Дружина" были уже далеко от польской деревушки, куда с часа на час неминуемо должны были вступить враги.