В огромной гостиной Всеволодских собралось нарядное общество. Легкие, летние туалеты дам и барышень сверкали белизной. Было много военных, гражданских чиновников и штатских.
Юлия Алексеевна просто сияла... Ни чувствовала себя прекрасно и порхала, как птичка, посреди целого букета молоденьких барышень-подростков. Никс, с видом взрослого молодого человека, помогал сестре занимать юных подруг. Толстенький, неуклюжий увалень Левушка старался не отставать от своего старшего брата. И только продолжительное отсутствие Димы несколько волновало хозяйку: "Неужели он и сегодня опоздает к обеду?" И при мысли о Диме, о его скором отъезде, Юлия Алексеевна как-то мгновенно вся тускнела и блекла. И тут же старалась утешить себя тем, что эта разлука промелькнет быстро, что Димушка вернется изменившимся к лучшему. И на фоне этой уверенности расцветали, как цветы, новые надежды в сердце матери. Она снова выслушивала со счастливой усмешкой комплименты гостей по поводу красоты и изящества Ни и Никса и добродушие Левушки.
-- Вы счастливая мать... -- наперерыв льстили ей старые и молодые гости и гостьи. -- Ваши дети, кроме того, и талантливы, ваш Никс прелестно играет на рояле, а Ни поет...
-- Да, немножко... но это такие пустяки, в сущности, о которых и говорить не стоит...
-- А все-таки было бы приятно послушать их...
-- А Левушка, говорят, лепит недурно, он будущий скульптор... это правда?
Юлия Алексеевна вся так и сияла гордым материнским счастьем. Ей так приятно было слышать все эти похвалы, расточаемые её милым детям. "Но где же, однако, Дима? Почему его нет?.."
-- А где же Вадим? Его нет дома? -- как бы отвечая на тревожные мысли хозяйки, спрашивает хорошенькая, лет шестнадцати, барышня, кокетливо причесанная и очень изящно одетая. Эту барышню звали Линой Соболевой. Она была богатая сирота и жила у своего дяди, здешнего мирового судьи. Подле неё вертелись две дочери судьи, Зозо и Даля Стремнины, -- два "попугайчика", как их называли в городе, очень похожие одна на другую, обладавшие совершенно одинаковыми голосами, одинаковыми лицами, прическами и манерами. С ними приехал брат, кадет Николаша -- высокий, плотный, румяный и очень застенчивый юноша, несмотря на свои семнадцать лет.
Тут же находилась веселая, поминутно хохочущая, по малейшему поводу или без всякого повода, дочь доктора Молницына -- Любинька и два брата Футуровы, Володя и Базиль, сыновья уездного предводителя дворянства: один студент, другой юнкер кавалерийского училища -- лихой танцор и весельчак, и их молчаливая, всегда серьезная, сестра Соня; шестнадцатилетний барон Герман фон Таг, питомец немецкой школы в столице, приехавший провести лето в усадьбе своего отца, находившейся по соседству с Озерным, и его младшая сестра тринадцатилетняя Тони.
Все окружили Никса, прося его сыграть что-нибудь.
Никс немножко ломался, отговариваясь тем, что он не в настроении сегодня.
-- Пустяки, пустяки!.. Вы всегда играете прелестно! -- закричал Базиль Футуров и, подхватив под руку Никса, увлек его к роялю. Никс опустился на табурет, изящным движением поднял руки и мягко опустил их на клавиши. Он играл довольно бойко и стройно под одобрительные замечания слушателей.
И вот, в ту минуту, когда он с большим для его лет мастерством преодолевал весьма трудное место, в наполненную нарядным обществом залу вошли старик и юноша и незаметно примостились у крайнего окна.
-- А, Вадим, наконец-то! -- весело крикнул на всю залу Петр Николаевич. -- Ба! Да с ним и Капитоныч! Здорово, старина! Как вы хорошо сделали, что пожаловали к нам на праздник, Капитоныч! -- дружелюбно похлопывая одною рукою по плечу старого матроса, а другою крепко пожимая его руку, благодушно приветствовал гостя хлебосольный хозяин.
-- Здравия желаем, сударь! -- вытягиваясь в струнку, по-солдатски, отчеканил моряк.
-- Какой он страшный! Какой он смешной!.. И ваш папа, должно быть, его очень любит! Он поздоровался с ним за руку, -- обратилась юная баронесса Тони фон Таг к Ни и Левушке, находившимся подле неё.
-- Мы все его любим; он был верным слугою и другом покойного папы,-- поспешил объяснить ей Левушка,
В это время Лина Соболева поднесла к глазам изящный черепаховый лорнет, с которым она не расставалась, уверяя всех в своей близорукости, и, лорнируя издали Диму, говорила с улыбкой подоспевшему к ней только что кончившему играть Никсу:
-- Ага, он тоже пришел, ваш дикарь-брат! Наконец-то мы удостоились его лицезреть... Надеюсь он не скроется от нас так быстро, как в прошлые разы? Приведите его, пожалуйста, Никс! Я хочу поговорить с этим замечательным Димой... Обожаю быть в обществе дикарей!
-- Вы, кажется, в самом деле воображаете встретить краснокожего, который пляшет вокруг костра и живет в вигваме? -- насмешливо улыбнулся старший из братьев Футуровых, студент, обращаясь к Соболевой.
Лина кокетливо поджала губки и ответила:
-- Не совсем так, но в этом роде.
"Вот-то ломается! Вот-то ломается! Словечка в простоте не скажет!" -- словами крыловской мартышки подумал Левушка, не особенно милостиво поглядывая на барышню и на вертевшегося подле неё Никса. Ему стало досадно, что Никс не заступился за Диму. И простодушный Левушка брякнул:
-- Какой вы чудесный адвокат, Левушка! Настоящий защитник. Браво! Браво! -- точно запела Лина.
Между тем, Никс направился к Диме и, подхватив его под руку, увлек к группе молодежи.
-- Куда! Не хочу... не пойду!-- вырываясь из рук брата, пятился от него Дима. Но Никс был неумолим... Прежде чем мог опомниться и прийти в себя Дима, он уже стоял посреди окружившей его молодежи и был центром всеобщего внимания.
Братья Футуровы жали ему пальцы; застенчивый кадет Николаша, сам не зная почему, энергично тряс ему руку; оба "попугайчика" поздоровались, опустив глаза, точно совершили какую-то неловкость; Любинька Молницына спросила, почему его прозвали дикарем и, не дождавшись его ответа, залилась серебристым смехом.
-- Это ужасно смешно -- дикарь!.. Ха-ха-ха-ха! Дикарь -- и вы... Что общего между вами?!
А Соня Футурова только взглянула на него своими серьезными, строгими глазами и ничего не сказала.
Юный барон и баронесса надменно кивнули Диме головами, а Лина тотчас же затрещала:
-- Ах, как я рада вас видеть! Как бесконечно рада вас видеть, Вадим! Я жаждала говорить с вами, узнать правду о вас... Узнать, насколько верны те слухи, которые ходят про вас в городе... Но вы до сих пор были неуловимы. Ха-ха-ха!..
Дима взглянул исподлобья на блестящую, нарядно-одетую барышню, потом обвел глазами весь кружок теснившейся вокруг него молодежи, как бы ища выхода и, не найдя его, снова потупился.
Лина схватила его за руку и заболтала снова.
-- Правда, что говорят, будто вы отразили нападение десяти босяков?
-- Неужели только десяти? А я слышал, что целой сотни, -- насмешливо поглядывая на ломавшуюся барышню, вставил Базиль Футуров.
-- И, что все они обратились в бегство, лишь только вы расправились с первым из них, -- не унималась Лина.
-- И убили ядовитую змею в лесу?-- проговорили "попугайчики" в один голос.
-- И дружны с какой-то Машей, нищенкой? -- задала свой вопрос юная баронесса.
-- О, как это великодушно и достойно подражания! -- пошутил ее брат, но шутка его вышла такой сухой и бледной, что никого не рассмешила.
-- Фи, с нищенкой? Не может быть! -- опять раздался голос Лины.
-- Нет, почему же, -- вмешалась в разговор Ни, -- раз эта девочка хорошая...
-- Ах, вы не знаете этого народа!-- с жестом презрения произнесла баронесса Тоня,-- у них не может быть хороших, да кроме этого, что может быть общего между Вадимом и босячкой...
-- Совершенно верно, -- подтвердил Никс, старавшийся согласовать свои мнения с мнениями баронессы.
-- Или, может быть, в этом доме вообще не принято делать различия? Ведь явился же вместе со всеми нами этот, как его... Капитон... которого мы, вероятно, должны будем занимать за столом...
-- Как? Этого бородатого неуклюжего старика посадят за один стол?-- почти испуганно прошептала баронесса Тони.
Братья Футуровы незаметно переглянулись между собою, и в глазах обоих зажглись насмешливые искорки.
-- Нет, нет, баронесса обещала уже быть моей дамой! -- поспешил ей на выручку Никс.
-- Не бойся, Тони, я сяду подле тебя с другой стороны! -- неизвестно почему покраснев, промямлил Герман, взглянув на Лину и стараясь уловить, какое впечатление произвел на нее его "рыцарский" жест.
Но Лина не обратила внимания на барона; она все еще не отставала от Вадима.
-- Вы, надеюсь, не откажетесь быть моим кавалером, господин Дикарь?.. -- смеясь, говорила она ему. -- Не обижайтесь на это прозвище. Под этим прозвищем подразумевается непосредственность, красота, искренность. А я обожаю все это, -- продолжала она напевать, играя лорнетом.
Дима попробовал было прекратить разговор, но Лина схватила его за руку.
-- Нет, нет, теперь вы мой пленник, и я не выпущу вас ни за что! -- засмеялась она, игриво ударяя его по руке лорнетом.
-- И мы не выпустим, и мы не выпустим ни за что! -- затрещали в один голос сестрички "попугайчики".
-- Ни за что, ха-ха-ха! -- вторила им Любинька.
И вот постепенно образовался кружок вокруг Димы. Лина, Любинька, Зозо и Даля, барон Герман и юная баронесса Тони схватились за руки и медленно закружились вокруг мальчика, очутившегося в центре этого круга.
-- Милый Дикарь, очаровательный Дикарь, мы не выпустим вас! -- продолжала напевать Лина.
Но тут случилось нечто совсем непредвиденное.
Дима рванулся в одну сторону. Его не пустили. Живая цепь тонких девичьих рук оказалась достаточно надежной преградой. Тогда, глянув угрюмо исподлобья, он рванулся в противоположную сторону...
-- Ни за что, ни за что! -- грянуло тут в ответ на его попытку уйти.
Смуглое лицо Димы заметно побледнело от гнева. И, прежде чем кто-либо из молодежи мог догадаться о том, что произойдет, он высоко подпрыгнул, схватившись обеими руками за плечо Германа фон Тага, и легко и ловко перепрыгнув через руки последнего и его сестрицы, выскочил из круга.
Юный барон едва устоял на ногах.
-- Фи, как грубо! -- процедил он сквозь зубы, посмотрев на Никса, -- ваш брат, по-видимому, совсем не понимает шуток...
Никс, сконфуженный за брата, бросился к Диме и произнес чуть слышно:
-- Совсем осрамился... Дикарем был, дикарем и останешься!..
-- Прошу дорогих гостей к столу! -- прозвучал в эту минуту голос хозяйки.
И вмиг все засуетилось, заволновалось в гостиной.
-- Кавалеры, приглашайте своих дам! -- вторил голосу хозяйки звучный и громкий голос хозяина.
руки дамам, и как все, наконец, медленно двинулись в столовую.