-- Дай! А мальчишки весело загоготали на разные голоса. Шутка им удалась вполне: они "надули" Миколку...
-- Не отдам!
-- Дай!
-- Как же?!
-- Дай!
-- Не дам, тебе говорят! Раз!
Прежде чем Сенька успел опомниться, Миколка торжествующе восседал на его груди и собирался задать врагу порядочную трепку. Не помня себя, Сенька завизжал, как поросенок, и отшвырнул далеко от себя картуз, сорванный им ради шутки с головы Миколки. Но Миколка не удовольствовался этим и шлепнул раза три по спине Сеньку, прежде нежели выпустить его из своих цепких сильных ручонок.
-- Вот тебе, не таскай чужих картузов в другой раз! -- произнес он наставительно, гоном взрослого человека.
Сенька заревел. В ту же минуту с конца деревни по направлению к лугу, где находились оба мальчика, показалась бегущая ватага крестьянских ребятишек. Тут были и Ванька вихрастый, и Степка-козел, и Митяйка рыжий, и два Андрюшки -- Андрюшка хромой и просто Андрюшка, и Прошка беззубый, и Ванька маленький, и Санька-толстяк, и другой Санька -- обыкновенный. Все они устремились к двум находившимся на лугу мальчуганам, из которых один продолжал реветь во все горло.
-- Чего глотку дерешь-то? -- суровым тоном взрослого обратился к нему Степка-козел, самый большой и сильный из ребят.
-- Чего глотку-то дерешь, спрашиваю? -- еще суровее обратился Степка к ревущему Сеньке.
-- Да все он... Все "чужак" забижает... Взлез, накинулся на меня и прибил! -- всхлипывая, жаловался Сенька.
-- Ты чего, "чужак", дерешься, а?
И Ванька вихрастый, грозно сжав в кулаки свои грязные ручонки, с задорным видом подступил к Миколке.
Миколка вспыхнул.
-- Не ври, Сенька, не я тебя, а ты меня задрал первый, -- произнес он, -- я мирно лежал тутотка на опушке, стадо стерег, а он с меня, братцы, -- пояснял черноглазый Миколка, -- картуз от как сдерет... Да на дерево еще грозил закинуть... Ну, я его, значит, и того... Бока ему намял, што б не баловался!
И Миколка с гордостью оглянулся на окружающих ребят.
Он был меньше их ростом и казался стройнее и красивее всех. Ему было лет девять на взгляд. Золотисто русые кудрявые волосы так и горели на солнце; черные глаза сверкали умом. Тонкое загорелое личико дышало удалью и здоровьем. Он был одет беднее всех. На нем была одета старая рваная рубашонка, ноги были босые, широкие ситцевые штанишки, все заплатанные, едва держались на узеньком ремешке. Несмотря, однако, на этот рваный нищенский вид, мальчик казался настоящим красавчиком...
Окружающие ребята враждебно и зло поглядывали на него.
-- Эге! Ты драться, брат! -- значительно проговорил Андрюшка хромой, выковыливая вперед своей больной ногою, -- так ты дра-а-аться! Братцы! -- обратился он к товарищам, -- "чужак" дерется. Давайте отлупим "чужака"!.. Больно зазнался! А?
-- Отлупим его! Отлупим! -- согласился Митяйка рыжий. -- Чего с ним долго хороводиться! Хватай его, ребята! Раз, два, три!
И Митяйка первый подскочил с быстротой кошки к стоявшему неподвижно Миколке. Но Миколка только и ждал, казалось, этой минуты. Он смело выпрямился и сжал кулаки; черные глаза сердито сверкнули на смуглом от загара лице.
-- Стой! -- крикнул он.
И в тот же миг рыжий, как мяч, отскочил от Миколки, отброшенный его крепкими, не детски сильными, кулачками.
Но быстрее молнии Миколка нагнулся, ловко подхватил с земли огромный сук, валявшийся тут же, по соседству, и, приняв боевую позу, произнес сурово, сверкая своими черными глазами:
-- А этого хошь? Подойди-ка теперича! А-ну-кась!
Но подойти никто не решался. Сук был огромный, страшный. Но еще страшнее были черные глаза Миколки, ставшие из добрых и сияющих, вдруг разом сердитыми, почти злыми. Миколка сверкал ими и размахивал суком направо и налево с поразительной быстротою.
Мальчуганы поняли теперь, что им, пожалуй, не справиться с "чужаком". Они выругались громко и уже намеревались было покинуть поле битвы, как вдруг Прошка беззубый, самый лукавый из них всех, что-то оживленно зашептал на ухо Ваньке.
По лицу Ваньки проползла довольная улыбка. Что-то недоброе промелькнуло по его угрюмому лицу. И вдруг неожиданно лицо это сделалось испуганным, оробелым. Ванька широко раскрыл рот и заорал на весь луг громким пронзительным голосом:
Ответный, еще более громкий и отчаянный, вопль пронесся по лугу. Миколка весь затрепетал с головы до ног, как былинка под дуновением ветра. В его прекрасных черных глазах отразился ужас. Лицо мальчика стало белее мела. Испустив новый громкий крик, отчаяннее первого, Миколка со всех ног ринулся к лесу, где паслось овечье стадо, вверенное его присмотру.