Перед ним был дядя Михей. Его маленькие глазки горели злобною радостью, рыжие усы щетинились, рот кривился злорадною усмешкой. В два прыжка он очутился подле мальчика и, крепко схватив его за плечи, зашипел змеею в самое ухо Коти:
С диким, бешеным криком Михей понесся за ним.
-- Ага! Наконец-то ты мне попался, голубчик! Наконец-то удалось схапать тебя!.. Давно я выслеживаю тебя, ангельчик! Спасибо доброму человеку, сказал про бумажку, которая обозначала, где мне искать тебя!.. Наш Лесовский грамотей прочел, пришел и сказал мне, что в Дубках ты... Вот и опять свиделись... Небось, не рад, поди? А и впрямь, что радоваться!.. Теперь я тебя, голубчика, взаперти держать буду, в конуре собачьей, голодом морить... Бить буду кажинный день по два раза... Искалечу тебя, чтобы ты не убег в другой раз! А теперь ступай за мной... И гляди ты у меня... Бежать не моги... Забью до смерти, коли поймаю!
И все еще цепко держа за руку Котю, чуть передвигающего ноги от ужаса, волнения и усталости, Михей поволок его за собою.
не вырваться, -- с тоскою и болью подумал Котя. И тут же вспомнил милых товарищей, доброго Макаку, проказницу Женю и того злого мальчика, из-за которого ему теперь приходится снова попасть в страшные руки дяди Михея.
И вот в его мыслях промелькнуло то, что ожидало его в деревне: голод, заключение, побои, истязания. Новым ужасом наполнилось бедное сердечко Коти.
"Нет! Нет! Лучше умереть в лесу голодной смертью, нежели оставаться в руках своего мучителя! -- вихрем пронеслось в его голове и, не помня себя, он неожиданно наклонился к державшей его крепко руке Михея и, прежде чем тот успел опомниться, изо всех сил укусил его за палец.
Михей громко вскрикнул от боли и выпустил руку Коти... Этого только и надо было мальчику.
Он рванулся вперед... и помчался стрелою через кусты и сучья, через самую чащу, едва чувствуя ноги под собою.