Всю неделю шел дождь. Стояла холодная, совсем не летняя погода, хотя лето еще не было на исходе. Мальчики сидели в беседке, стоявшей в углу сада и выходившей окнами на проезжую дорогу.
В противоположном углу беседки сидел Карл Карлович и читал газету. Ему было, очевидно, холодно, потому что он поминутно покрывал носовым платком то место головы, где у него была дыра на парике.
-- Ему очень холодно! -- проговорил Алек, тихонько указывая товарищам на беднягу-немца.
-- Да, это верно! Ты прав, Алек, -- произнес Арся, -- ему очень холодно, должно быть.
-- Когда мы вырастем и потеряем наши волосы, у нас будет лысина, мы будем тоже чувствовать холод, -- с комической задумчивостью проговорил Павлик.
-- Надо ему достать новый парик без дырки! -- радостно вскричал Вова так громко, что Кар-Кар испуганно поднял на него глаза.
-- Владимир Баринов! Ты глуп, как тулуп! -- сострил Витик Зон, делая самую удивительную гримасу в сторону Вовы.
-- Виктор Зон, вы забылись! Грубостей нельзя говорить! -- дернул его за фалдочку куртки Антоша Горский.
-- Бедненький, какой он синий! Ему ужасно холодно! -- произнес Миша Своин, самый маленький пансионер, указывая глазами на Кар-Кара.
-- Откуда бы ему раздобыть парик, а? -- произнес Бобка Ящуйко, мигая по привычке своими беловатыми ресницами.
-- Надо ему купить парик или даже не купить, а собрать денег на покупку. Деньги положить на столе в комнате Кар-Кара и пусть Зон, -- он один еще пока умеет писать по-немецки, -- пусть Зон напишет: "Кар-Кар, купите себе, пожалуйста, новый парик. Деньги эти вам принес орел с неба".
Все это Павлик Стоянов проговорил скоро-скоро, захлебываясь, боясь, чтобы ему не помешали кончить.
-- Да, но откуда достать денег?
Мальчики переглянулись и все, как по команде, полезли в карманы. У "царевича" нашлась всего копейка, у близнецов Тото и Ноно -- по две, у Павлика -- вместо денег свисток, у Коти -- краюшка хлеба, у Бобки -- кусок сахару и старое стальное перо, у Арси -- перочинный нож, три копейки и мертвая лягушка, у Вовы Баринова -- четыре майские жука и крошечный слепой, но живой мышонок.
У остальных все богатство состояло: у кого -- из одной копейки, у кого -- из двух.
-- Дело плохо, -- произнес Алек, собрав все медные монеты, оказавшиеся налицо. -- Всего восемь копеек и одна полушка. На это парика не купишь.
-- Да, это верно, не хватит! -- уныло подтвердили мальчики и поникли головами.
Печальное настроение охватило ребятишек. Рыцари притихли.
Вдруг Павлик кинул взгляд на дорогу, которая вилась прихотливой змеею мимо Дубков.
-- Это торговец, он продает что-то! -- произнес Вова.
Котя тоже выглянул в окно беседки и заявил в свою очередь:
-- Это старьевщик, он покупает старые вещи... Ему можно продать что-либо и на вырученные деньги купить нашему немцу новую голову.
-- Верно! Верно! -- вскричали мальчики снова так громко, что Карл Карлович от испуга выронил газету.
-- Что у вас опять? -- спросил он, предчувствуя новую шалость своей буйной маленькой команды.
-- Ничего, Карл Карлович, -- проговорил Витик по-немецки, -- только господин директор присылал за вами...
-- А, директор! -- подхватил Кар-Кар и, бросив газету, выбежал из беседки по направлению к дому искать директора.
Искал он его довольно долго, а когда вернулся, не найдя его нигде, то так и присел от неожиданности и испуга. Дело в том, что мальчики были в одних сорочках. Курточки их исчезли неизвестно куда. То есть собственно не исчезли, а перешли в огромный мешок старьевщика. Вместо них в кулаке Алека были зажаты три засаленные рублевые бумажки и сорок копеек медью и серебром.
Самый след старьевщика простыл. Его как ни бывало.
Витик Зон, в одной рубашонке, выступил вперед и сокрушенно заговорил:
-- Ах, добрейший Карл Карлович, с нами случилось несчастье. Мы хотели играть в индейцев и разделись. Налетел ветер, сорвал наше платье и унес в реку... Вы видите, оно плывет, Карл Карлович... Вон видите, вдали, белеет...
Кар-Кар поднял, было, глаза, но тут с ним случилось несчастье: очки не удержались на носу и упали. Теперь, без очков, Кар-Кар уже ничего не видел: ни реки, ни белевших, будто бы, на ней курток, ни той точки, которая двигалась поспешно по дороге, унося мешок, наполненный куртками мальчиков.
Карл Карлович впрочем сразу догадался, что мальчики придумали какую-нибудь шалость, и был в отчаянии. В не меньшем отчаянии был monsieur Шарль, который как раз пришел в это время в беседку. Но всех больше было отчаяние директора.
догадались, что все это мальчики вsдумали, что тут кроется какая-то шалость. Но куда именно делось платье мальчиков, они так и не добились.
Тогда директор со своими помощниками держали совет, как проучить шалунов, а пока решили одеть всех в старые, грубого холста, простые картузы.
Но рыцари не унывали. Правда, холщевые картузы были очень некрасивы и неудобны, но сердца шалунов были полны счастьем. На ночном столике Карла Карловича лежал конверт; в конверте -- записка и деньги, ровно три рубля сорок копеек, полученные от старьевщика. На записке значились по-немецки, измененным до неузнаваемости почерком Витика, следующие слова:
"Пожалуйста, купите себе новый парик. Эти деньги вам принес орел с неба".