• Приглашаем посетить наш сайт
    Плещеев (plescheev.lit-info.ru)
  • Лизочкино счастье
    Глава XIV. Сборы

    Лиза очень скоро привыкла к новой жизни. Она сблизилась со своими новыми друзьями, особенно жё с Марианной и её братом Витей. Кроткая, вежливая и добрая Лиза не могла в свою очередь не понравиться детям. Все, за исключением Мэри, искренно привязались к ней в самом скором времени. А Павлик и Валя так полюбили ее, как будто прожили с нею уже много-много времени.

    Павлик был в сущности милый и добрый мальчик, только родители избаловали его напропалую, постоянно считая его слабеньким, нуждающимся в попечениях и заботах, больным ребенком. Если бы Павлик не обладал от природы добрым, хорошим сердечком, то наверное бы он окончательно испортился от такого воспитания.

    Пика и Ника -- весельчаки детского кружка -- никогда не пропускали случая посмеяться над преувеличенными заботами родителей Павлика. Чихнет ли Павлик--Пика и Ника уже тут как тут и кричат ему насмешливо:

    -- Павлик, ты простудился, ты болен! Ты очень болен, Павлик. Ложись скорее сам в постель, пока твои папа и мама не уложат тебя насильно.

    -- А я сбегаю в аптеку и куплю тебе целый фунт хинина. Кушай на здоровье, милый Павлик, -- вставлял свое словечко постоянно подвертывавшийся в такие минуты Костя Корелин, самый большой насмешник и шалун из всего кружка.

    Но Павлик и не думал обижаться на эти шутки. Он был премилый мальчик и ревел только в тех случаях, когда Мэри проделывала над ним или Валей, -- его закадычной подругой -- свои злые, бессердечные шутки.

    С самого первого дня Мэри возненавидела Лизу, а по мере того, как Григорий Григорьевич и Павел Иванович, занимавшиеся с девочкой подготовлением её к первому выходу на сцену, хвалили ее за понятливость и прилежание, Мэри злилась все больше и больше и ненавидела все сильнее ни в чем неповинную Лизу.

    Действительно, Лиза оказалась очень понятливой и толковой ученицей. После двух-трех репетиций (так назывались подготовительные уроки к спектаклям, происходившие, как и самые спектакли, на сцене, но только в пустом зале, без публики) она не хуже любой из своих подруг по кружку умела говорить и двигаться по сцене. К тому же у Лизы был трогательный, нежный голосок и такое милое личико, что одним уже этим она могла понравиться публике.

    Лиза радовалась тому, что ее хвалит не только Павел Иванович, но и его строгая супруга, а главным образом -- сам Григорий Григорьевич, который был в глазах детей совершенством и угодить которому было крайне трудно.

    Пока кружок г. Сатина находился в Петербурге, Лизу не выпускали играть перед публикою. Она должна была начать играть в небольшом городе В., куда детскую труппу думали перевезти на зимнее время вплоть до великого поста. Пока же девочка усиленно занималась и готовила свои роли.

    Однажды утром, когда дети репетировали вполголоса кой-какие сценки из пьес под наблюдением m-lle Люси и хромого Володи, следивших за ними по тетрадкам, дверь с шумом распахнулась, и Павел Иванович, в шубе и шапке, запушенных снегом, весело крикнул с порога:

    -- Ну, команда, пора собираться! Завтра выезжаем в В.

    Необыкновенный шум и гам тотчас же поднялся в классе. Дети суетились и кричали в один голос, задавая вопросы своему любимцу-директору, на которые тот едва успевал отвечать: "Долго ли ехать? Далеко ли В.? Большой ли там театр? С каким поездом они выедут из Петербурга?" -- Никто из детей yе стеснялся доброго, ласкового директора, который обращался с вверенными ему ребятишками скорее как отец или близкий родственник, нежели как начальник.

    -- В. очень, очень далеко, -- добродушно смеялся Он, подшучивая над детыми. -- На самом краю света. Там лишь леса и болота. По комнатам бродят волки, и лисицы под полом норы роют и в чехарду играют.

    -- Неправда, неправда, -- снова зашумели дети,-- для кого же мы играть будем, если там одни волки да лисицы, как вы говорите?

    -- Кто вам сказал, что мы для людей играть будем? -- совершенно серьезно спросил детей Павел Иванович.

    -- А то для кого же? -- недоумевали те.

    -- Для лисиц, волков и медведей, -- еще серьезнее прежнего проговорил директор.

    -- Ай! -- вскрикнула Валя, испугавшись самым искренним образом при одной мысли о такой публике, -- Ай! я боюсь медведей.

    -- Не бойся. Я буду там с тобою и смогу защитить тебя каждую минуту, -- важно произнес Павлик.

    -- Да, но лошадь-то была настоящая, -- протянул в свое оправдание сконфуженный Павлик.

    --А медведи будут игрушечные, по-твоему, что ли? -- не унималась та.

    -- Перестань дразнить Павлика, Мэри, -- строго прикрикнул Павел Иванович на девочку. -- Ну-с,-- снова принимая свой добродушный вид, обратился он к детям, --теперь надо готовиться в путь, а не сердиться и вздорить. В В. мы будем ровно через три дня и, отдохнув немного, снова примемся за дело. Эльза теперь вполне готова для своего выхода на сцену. Она у нас молодец. С неё мы и начнем. -- И Павел Иванович ласково погладил золотистую головку Лизы.

    -- Посмотрим еще, какой молодец она будет на сцене, -- прошептала Мэри.

    -- Что ты там ворчишь? -- услышав её шепот, обратился к ней с нахмуренным лицом директор.

    -- Ничего, Павел Иванович, -- сразу переменив тон, ответила хитрая девочка, -- я только сказала, что если в В. вместо публики нас будут смотреть волки и медведи, то для них такая актриса, как наша Эльза, будет вполне хороша.

    -- О, какая ты злая девочка, -- окончательно вышел из себя обыкновенно снисходительный и добрый Павел Иванович. -- Сколько в тебе злобы и насмешки! Так послушай же, что я тебе скажу на это: Эльза вдвое толковее и понятливее тебя. Что бы ты ни делала, как бы ты ни злилась и ни выходила из себя, а тебе придется уступить ей свое место.

    -- Да я и уступаю, Павел Иванович, -- с деланным смирением проговорила Мэри,--я сама вижу, что Лиза Окольцева прекрасная девочка, и я сама за это полюбила ее.

    И с этими словами Мэри, в доказательство своих слов, потянулась поцеловать Лизу.

    -- Берегись, Эльза, она тебе нос откусит, -- предупредительно шепнул Костя Корелин Лизе, но так громко, что все дети услышали его слова и дружно рассмеялись.

    Действительно, черные глаза Мэри не предвещали ничего доброго, и если б Лиза не была занята своими мыслями, то наверное испугалась бы злого выражения этих, горевших ненавистью, глаз. Но Лиза мысленно была очень далеко в данную минуту. Как только она услышала, что отъезд в В. решен на завтра, сердечко её болезненно сжалось.

    "Как? Она уедет, не повидавшись с мамой, не поцеловав ее на прощанье, не зная даже в каком состоянии находится здоровье дорогой болной? О нет, это было бы слишком тяжело! Она не может уехать отсюда, не повидавшись с ней".

    И, собрав всю свою храбрость, Лиза обратилась к Павлу Ивановичу тихим, взволнованным голоском:

    -- Проститься с мамой? Что же! Я ничего не имею против, -- отвечал Павел Иванович. -- Ступай, но у нас правило, по которому мы строго запрещаем детям выходить одним на улицу. M-lle Люси проводит тебя... M-lle Люси, -- обратился он к девушке, занимавшейся в это время с Марианной повторением роли, -- вы потрудитесь проводить Эльзу в больницу к её матери.

    -- Хорошо, -- отвечала всегда на все готовая m-lle Люси. -- Когда прикажете?

    Павел Иванович взглянул на часы, потер себе лоб и сказал, что если идти в больницу, то уж сейчас, конечно, потому что теперь как раз там час приема и их пропустят без всяких затруднений.

    Лиза чуть не прыгала от радости. Такого огромного счастья она и не смела ожидать. Через какие-нибудь полчаса она увидит маму, будет говорить с ней.

    Разделы сайта: