Прежняя жизнь снова началась для Лизы. Она сразу позабыла незаслуженную обиду, нанесенную ей невольно, и охотно простила всем. В свою очередь дети старались, кто как мог, загладить перед ней свою вину. Костя Корелин на свой скромный заработок купил Лизе коробку карамели, до которой та была большая охотница. Пика и Ника отвели как-то Лизу в сторонку и проделали перед нею все свои уморительные штуки, ловко представляя ей клоунов из цирка и заставляя девочку хохотать до слез. Хромой суфлер Володя особенно старательно подсказывал ей её роли во время спектаклей, не давая ей запнуться ни на минуту. Витя, брат Марианны, особенно хорошо рисовавший лошадиные головы, нарисовал ей их целую коллекцию и карандашом, и пером, и даже простым углем, вынутым из печки. Даже маленький Павлик, из своих собственных карманных денег, данных ему матерью на лакомства (жалованья ни он, ни Валя маленькая не получали, за молодостью лет), и тот умудрился купить торт, совсем такой же, как прежний, как он уверял своих товарищей, и поднес его Лизе. И маленькая труппа уехала без неё.
Девочки не менее мальчиков старались угодить ей. Даже гордая Кэт, сознавая свою вину перед нею, подарила ей прехорошенькую коралловую брошку, которую сама носила только по праздникам.
И сама Мэри круто переменилась к Лизе. Нарочно или искренно, но она несколько раз похвалила девочку за её игру и вообще относилась к ней много лучше. Правда, когда они оставались случайно вдвоем, Мэри от времени до времени так сердито взглядывала на Лизу, что бедной девочке становилось жутко на сердце от этих взглядов её невольного врага. Но это длилось только мгновение, после которого глаза Мэри по-прежнему становились приветливыми, и Лиза скоро забывала дурные поступки злой девочки и готова была думать, что Мэри, если и не исправилась вполне, то уже наверное исправится в самом непродолжительном времени.
Между тем наступало Рождество--самое трудное время для маленьких актеров, так как по большим праздникам детские спектакли давались ежедневно.
На Лизину долю выпадало особенно много работы, так как она готовила под руководством Григория Григорьевича новую роль из пьесы "Сиротка Маша", написанной самим Павлом Ивановичем. Это была уже не сказка, переделанная в феерию, какие обыкновенно игрались детьми, а настоящая трогательная комедия, героиней которой была маленькая девочка Маша.
-- Ты должна отлично сыграть эту роль, -- сказал как-то Григорий Григорьевич во время одной из репетиций Лизе, -- в тебе много общего с этой маленькой Машей, героиней пьесы.
Действительно, судьба выведенной в пьесе сиротки во многом походила на судьбу самой Лизы.
И Лиза сама сознавала это и, благодаря, должно быть, этому, отлично читала роль на репетициях, приводя в восторг своих учителей.
-- Я говорю, что из этой девочки со временем выйдет очень хорошая актриса,--как-то раз сказал Григорий Григорьевич г-ну Сатпну,
Последний сочувственно покачал головой.
-- Жаль только, что ей будет очень трудно пробивать себе дорогу,--отвечал он.
-- О, я надеюсь, что мне поможет Господь! -- хотелось крикнуть Лизе, которая была особенно счастлива в это предпраздничное время, так как она получила письмо от мамы из Петербурга, где та писала, что готовит Лизе радостный сюрприз, о котором её девочка вряд ли может догадаться.
Лиза долго ломала себе голову, что бы это могло быть, но, наконец, решила терпеливо ждать, не задаваясь никакими предположениями.
Сочельник наступил незаметно. Губернатор, желая побаловать маленьких актеров, сумевших доставить столько удовольствия всему юному населению города, пригласил детей и их начальство провести канун Рождества у него на елке.
Маленькие актеры знали, что добрый губернатор устраивает эту елку собственно для них, и заранее радовались тем подаркам, которые их ожидали. Особенно довольна была Лиза. Во время последнего спектакля, губернатор позвал ее в ложу, еще раз расхвалил ее и непременно велел ей быть у него на елке, так как ее ждала там такая приятная новость, какой она, должно быть, и не подозревала.
Лиза очень изумилась словам губернатора. Она едва-едва только успела успокоиться от радостного волнения, узнав из письма матери об ожидавшем ее сюрпризе, а тут ей обещают еще вторую неожиданную радость!
Придя за кулисы, она долго совещалась с Марианной, что бы это могло быть.
-- Вероятно, какая-нибудь золотая вещь,--решила её маленькая подруга, ужасно любившая всякие золотые украшения и безделушки.
-- Ну вот, что ты! Разве маленьким дарят золотые вещи? -- заметил, услыша их разговор, Витя.
-- Ну, тогда он ей подарит конфет, -- решил сластена-Павлик, для которого важнее всего в жизни были лакомства, -- так много конфет, что она их будет есть день и ночь целый год, не переставая.
Но, видя, что Павлик скроил плаксивую гримасу, собираясь зареветь, поспешил его успокоить словами:
-- Даст, даст, и ты будешь их есть, не переставая, круглый год, два года, три, четыре,-- только не реви, пожалуйста, не реви, а то на дворе такая стужа, что у тебя слезы замерзнут и на ресницах образуются ледяные сосульки.
-- Неправда, никаких сосулек у меня не будет, -- сердито произнес Павлик и, лукаво подмигнув девочкам на Костю, как бы желая поддразнить его, добавил: -- А про сюрприз, который губернатор сделает нашей Эльзе ты все-таки ничего не знаешь!
-- Что тут отгадывать и мучить себя понапрасну, -- решила красивая Роза,--вот придет вечер и все узнаете в свое время.
Но детям не суждено было узнать губернаторского сюрприза, приготовленного их общей любимице.
Павлик, объевшийся сладким пирогом за обедом, почувствовал сильную боль в желудке.
Анна Петровна Сатина, уехавшая на неделю праздников в Москву к родным, что она делала ежегодно, оставила Павлика на попечение отца. Павел Иванович, баловавший Павлика без меры, не мог ему отказать ни в чем, и Павлик до того объелся, что заболел. Видя мученья мальчика, Павел Иванович совсем было потерял голову. Пригласили доктора, который, после тщательного осмотра, сказал, что хотя у Павлика нет ничего серьезного, но что он должен полежать остаток дня в постели и принимать микстуру.
Услышав эту печальную новость, Павлик горько заплакал.
-- Как! Все вы поедете на елку к губернатору, будете, наверное, веселиться, слушать музыку, танцевать и есть такие вкусные вещи, какие только можно видеть во сне, а я буду лежать в постели и глотать противную микстуру?О, это слишком жестоко!
-- Что делать, Павлик, ты сам виноват, -- произнес Павел Иванович, гладя сына по головке.
-- Хоть бы мама была дома, все-таки мне было бы веселее, -- прошептал бедный Павлик, собираясь плакать.
-- Павлик, не плачь, -- вмешалась в разговор малютка Валя, -- тебе не будет скучно: я останусь с тобою.
Как ни улыбалось Павлику пробыть целый вечер со своей маленькой подружкой, но он, вспомнив, как радовалась малютка поездке на губернаторскую елку, не решился лишить ее такого громадного удовольствия.
-- Нет, нет, поезжай, пожалуйста, -- поспешил он отказаться от её жертвы,--а то кто же мне расскажет обо всем, что было на елке? И потом ведь папа остается со мною.
-- О, нет, дитя мое, -- произнес Павел Иванович, -- я не могу на этот раз остаться у твоей постели: я должен быть на губернаторском празднике, как директор и представитель труппы.
-- Ну, хорошо, -- храбро произнес мальчик, хотя две непрошенные слезинки при этом выкатились из его глаз. -- Я останусь тогда с Матреной, потому что уж Матрену губернатор, наверно, не пригласил на свой праздник.
-- Конечно, не пригласил, дитя мое, ты можешь остаться с Матреной.
-- Ах, нет, -- внезапно вмешалась в разговор Лиза, -- не оставляйте Павлика с Матреной. Она очень добрая, хорошая женщина, но она так страшно храпит ночью, что наверное не даст ему уснуть. И потом она не сумеет давать ему лекарство по часам. Нет, нет, пусть Матрена ложится спать у себя на кухне, а я побуду с Павликом.
-- Как, -- вскричало несколько человек детей,-- ты не поедешь к губернатору?
-- Конечно, нет, раз я остаюсь с Павликом.
-- Но ведь сюрприз не уйдет до следующего раза, -- настаивала на своем девочка,--а губернатору можно сказать, что я нездорова. Да у меня и сейчас немного болит голова, уверяю вас. Скажите г. губернатору, что я очень жалею, что так случилось, но что я больна и быть у него не могу.
-- Как хочешь, дорогое дитя, так и поступай, -- проговорил Павел Иванович, растроганный до глубины души поступком Лизы. -- Спасибо тебе за твою доброту. Я принимаю твою жертву только по необходимости и буду всегда помнить твой великодушный поступок.
Лизе очень хотелось ехать на праздник, но ей было бесконечно жаль оставлять бедного, одинокого Павлика. Она знала также, что для m-lle Люси и для Мальвины Петровны, не бывавших никогда на таких елках в больших, богатых домах, было бы очень досадно не попасть на губернаторский праздник, поэтому она предпочла лучше лишить себя удовольствия, нежели других, и, ссылаясь на мнимую головную боль, осталась подле больного ребенка.
Дети шумно и весело собирались на праздник. Девочки завивали и причесывали друг другу волосы, вплетали в них ленточки и искусственные цветы, мальчики чистили бензином перчатки, встряхивали костюмы и до того усердно натирали ваксой сапоги, что они у них готовы были распороться по швам.
Матрену совсем загоняли то с тем, то с другим. Наконец к 9-ти часам все маленькие актеры и их начальство собрались в гостиной, где у ярко пылавшего камина находился Павлик в обществе Лизы.
Девочки были в праздничных белых платьях, мальчики--в новых костюмах, Павел Иванович и Григорий Григорьевич--во фраках, а m-lle Люси-- в нежно-голубом платье, которое она сшила к причастию в прошлогодний пост. Даже старушка Мальвина Петровна надела старомодное шумящее платье и такой чепец, который должен был без сомнения обратить на себя внимание самого губернатора. И притом ото всех так пахло духами, что у Лизы разболелась голова на этот раз уже самым настоящим образом. Марианна, прощаясь с Лизой, тихо шепнула:
Но малютка Валя отличились больше всех.
-- Ты, Павлик, не горюй, -- сказала она своему любимцу, -- я попрошу губернатора прислать тебе завтра все, что у него останется после нас от угощения.
-- Нет, уж лучше не надо, -- благоразумно заметил больной,--а то у меня еще больше заболит живот. А лучше вот что: когда ты будешь есть очень вкусные вещи, то подумай обо мне. Может быть, тогда я увижу во сне, что кушаю их вместе с тобою. Папа говорит, что часто видишь то, что думают про тебя другие.
В самую последнюю минуту отъезда хватились Мэри. Её не было среди детей. Бросились ее искать по всем комнатам и, наконец, нашли спокойно спавшей на своей постели.
-- Как что делаю? Сплю! -- спокойно отвечала Мэри, поворачиваясь на другой бок,
-- Так ты разве не едешь к губернатору?-- удивились те.
-- Ах, отстаньте от меня, пожалуйста! -- рассердилась Мэри. -- Ни днем, ни ночью нет покоя от них! У меня болят зубы, и в таком виде не могу же я ехать на елку.
И Мэри, чтобы окончательно убедить девочек в том, что у неё болят зубы, громко застонала.
-- Тем хуже для неё, -- сердито заметил Григорий Григорьевич, ни чуточки не жалевший злую девочку, -- тем хуже для этой капризницы. Я думаю, что его превосходительство г-н губернатор не очень-то огорчится отсутствием Мэри.