-- Шпионка! Доносчица! Mesdames! Смотрите душки, шпионка пришла! -- услышала я смутный шепот трех десятков голосов, едва успев переступить порог огромной сводчатой комнаты с двумя рядами белых колонн, между которыми стояло несколько десятков столов, накрытых для обеда. За столами сидели воспитанницы, целые три сотни воспитанниц, распределенные по классам. У каждого класса было по три, по четыре "своих" стола, за которыми девочки рассаживали по личному усмотрению классной дамы. Старшие классы помещались ближе к входным дверям столовой, младшие классы сидели почти что у самой буфетной и кухни, отделенной помимо стены от столовой еще высокой ясеневого дерева перегородкой, посреди которой находилась икона Спасителя, благословляющего детей, с теплящейся перед ней день и ночь лампадой.
-- Вот видишь, я не ошиблась! -- шепнула мне Мурка, и лучистые глазки ее с беспомощным выражением растерянности устремились к тому столу, откуда слышался зловещий шепот, -- вот видишь, история с Аннибал вооружила класс! Не отчаивайся, однако, я постараюсь выгородить тебя как умею.
Моя рука, лежавшая в руке Вали, дрогнула. Я боялась понять значение тех слов, которые только что посылались мне на встречу. Как, неужели слова: доносчица, шпионка, относились ко мне?
Что-то сжало мне как тисками горло. Губы мои дрогнули. Но я сделала усилие над собой и внимательно посмотрела вперед. Теперь я стояла у крайнего стола третьего класса. Madame Роже подвела меня к нему. Я увидела красивое матовое личико Феи, насмешливо улыбающуюся Незабудку, и еще с десяток девочек, смотревших на меня с вызовом и враждебно.
-- VoilЮ votre place, ma cherХ! (Вот ваше место, дорогая), -- произнесла madame Роже, заботливо усаживая меня на край стола, где имелось еще одно незанятое место.
Я очутилась как раз около Незабудки. Она быстрым и резким движением отодвинулась от меня, лишь только я опустилась на скамью по соседству с ней.
Как раз в эту минуту одна из дежурных по столовой девушек-прислуг поставила на стол дымящуюся миску с супом и Фея, Дина Колынцева, принялась разливать его по тарелкам, передаваемым ей от одной девочки к другой.
-- Госпожа шпионка! -- услышала я над своим ухом резкий голос моей соседки и сверкающие глаза Незабудки с откровенной ненавистью впились в меня, -- если не хотите умереть голодной смертью, встаньте со своего места и потрудитесь идти за супом, вашей тарелки я не намерена передавать.
Я покраснела от неожиданности и обиды, и сделав над собой усилие, дрожащим голосом начала говорить о том, что, очевидно, здесь кроется какое-то недоразумение, что меня не поняли и что я никому не причинила никакого зла...
-- Донесла, а потом еще оправдывается! Противная! -- услышала я возмущенный голос с конца стола, и взглянув по тому направлению, увидела девочку, миловидную, темноволосую, с серыми глазами и немного вздернутым изящным носиком, которая с явной ненавистью смотрела мне прямо в лицо бойкими и злыми глазами.
-- Грибова, перестань! -- прозвучал спокойный голос Феи, -- а вы, Гродская, передайте вашу тарелку Зверевой. Что за глупости выдумываешь ты, Незабудка! -- тем же не допускающим возражения, спокойным тоном проговорила она.
-- Ваше сиятельство, высокочтимая графиня, соблаговолите протянуть мне вашу тарелку! -- паясничая и насмешничая, роняла Незабудка, а черненькая Лиля Грибова хохотала, дерзко глядя мне прямо в глаза.
Дымящийся суп мгновенно очутился передо мной, но я не могла к нему прикоснуться, увы! Судорожно сжималось мое горло тисками от незаслуженной обиды. Незабудка и Грибова не переставали прохаживаться на мой счет, то и дело отпуская колкие замечания и насмешки. Остальные поддерживали их замечаниями о том, что в их чистый товарищеский кружок, где до сих пор не было предателей, затесалась шпионка и доносчица, достойная всякого презрения и справедливого гнева.
Мои уши разгорались все ярче и ярче, слушая все это, мои щеки начинали пылать, руки дрожали и кусок не шел в горло...
Вдруг, неожиданно после второго блюда, -- жаренных кусочков мяса с картофелем, раздался голос Незабудки, выкрикнувший громко, чуть ли не на всю столовую, с выражением соболезнования и горя:
-- Смотрите, смотрите на бедняжечку Аннибал, она ничего не ест. Бедная, бедная наша африканка!
Девочки, сидевшие за столом, повернули головы. Я машинально сделала то же. Посреди столовой, красная, растрепанная, с беспокойно бегающими глазами, злая и растерянная стояла Аннибал, свирепо хмуря свои густые черные брови. Странным показалось мне и то, что африканка стоит одиноко посреди столовой с тарелкой в руках, и то, что на ней нет обычного форменного белого передника. Это обстоятельство настолько удивило меня, что я, позабыв незаслуженно грубое отношение ко мне моих новых товарок, спросила с живостью красавицу-Фею:
-- Что с ней? Зачем она стоит там одна посреди столовой?
"командирша" стащила передник, из-за вас же поставила ее среди столовой, -- подвергла двум самым позорным наказаниям нашу подругу из-за вас, сиятельная графиня! Отвращение вы этакое, шпионка, доносчица, урод!
-- Доносчица! Урод! -- эхом отозвалась со своего конца стола Лиля Грибова и прыснула в тарелку.
Но я слышала теперь как сквозь сон весь этот рой нелестных для меня замечаний. Мои глаза помимо воли приковались к разгневанному личику Африканки, ловя ее взор. Мое расстроенное лицо повернутое в ее сторону, должно быть, смущенно выражало очень красноречиво всю мою невольную вину перед ней. Я хотела, если не словами, то всем своим видом убедить злосчастную дикарку, что я без вины виновата в ее несчастье. Но угрюмые глаза Риммы точно умышленно избегали встречи с моими. Девочка стояла неподвижная, как истукан, не обращая внимания на сыпавшиеся на нее сочувственные фразы со своих столов и столов "чужестранок", то есть воспитанниц. других классов маленьких и больших. Тогда мгновенно счастливая мысль промелькнула в моем уме. Если я сделала неприятность Аннибал, я же должна и поправить дело. Надо только пойти к madame Роже, сейчас же не медля ни минуты и уверить ее в невинности наказанной ею Аннибал. И, не отдавая себе отчета в том, насколько уместен мой поступок я поспешно встала со своего места и, не обращая внимания на раздавшиеся за моей спиной насмешливые возгласы, стремительно подошла к первому столу третьего класса, за которым сидела на председательском месте madame Роже.
В следующую же минуту я говорила прерывистым, срывающимся от волнения голосом: -- Madame Роже... Простите Аннибал, она не виновата... Ради Бога простите... Она не хотела причинить мне зла! Ради Бога... Умоляю вас!.. Я во всем сама виновата одна... Пожалуйста, madame Роже!
Сама того, не замечая я прижимала руки к груди и лицо мое красное от смущения должно быть выражало самую красноречивую просьбу. Madame Роже внимательным взглядом посмотрела мне в глаза и помедля минуту, проговорила по-французски:
-- Дитя мое, у нас строго запрещается вставать из за стола до окончания обеда. Садитесь на свое место. А что, касается, Аннибал, то она наказана достаточно, и может идти к своему столу.
Тут madame Роже величественно поднялась со своего стула и подойдя к Римме, строго проговорила:
-- Вы прощены, Аннибал! Благодарите новенькую. Ради ее великодушной просьбы, -- вы прощены. Allez! (Ступайте!)
Каково же было изумление классной дамы, когда Аннибал все еще продолжая угрюмо супиться со взглядом волчонка, глядевшего исподлобья пробурчала себе под нос, угловатым жестом поводя рукой:
-- Не пойду, отвяжитесь! Оставьте меня в покое! Мне и здесь хорошо!
-- Que-ce-que-c'est-que-ca, отвяжитесь? -- переспросила высоко вскидывая брови, плохо понимавшая по-русски француженка и тут же, очевидно догадавшись о воинственном настроении Африканки, произнесла уже значительно строже:
-- Prenez votre place, vous dis -- je! (Садитесь на ваше место, говорю я вам!).
-- Не сяду! -- тем же угрюмо строптивым голосом буркнула Аннибал. -- Не пойду! -- Слышите! Никуда не пойду хоть тащите меня насильно! -- самым неожиданным образом на всю столовую завопила Римма.
-- Villainne crИature, (гадкое создание) -- вся вспыхнув произнесла madame Роже, и схватив за руку девочку, она почти насильно потащила ее к столу. Но тут произошло нечто совсем неожиданное как для madame Роже, так для воспитанниц всех классов, для всех, словом, находившихся в столовой в этот час. Быстро и стремительно молоденькая дикарка скользнула на пол, уселась на нем по-турецки поджав под себя ноги и завыла, тем исключительно нудным невыносимым воем, каким провожают деревенские бабы своих покойников на кладбище.
-- И... и... за... за... что... меня... мучают... и ко-му, ка-кое до меня... де-е-е-ло!.. И нет со мной... родимого ба-а-тюшки... И не ко-му за ме-ня за сту-у-пи-ть-ся!.. Го-ре-мы-чная я си-и-роти-нушка... Пожа-лей-те меня, лю-ди до-обрые!
Аннибал сидела, скорчившись на полу как турок посреди столовой. Madame Роже растерянная и недоумевающая стояла над ней, как статуя безысходного отчаяния. Классные дамы других классов спешили к ней на выручку, воспитанницы старших отделений хохотали и блестя глазами от удовольствия обменивались впечатлениями по поводу выходки Аннибал. С дальнего конца столовой высовывались любопытные рожицы младших. На самом отдаленном столе кто-то испуганно кричал диким детским голосом. С какой то маленькой седьмушкой с перепугу сделалось дурно.
А Аннибал по-прежнему сидела на полу как турок и выла причитывая и раскачиваясь из стороны В сторону:
-- Молчать! Сейчас молчать! -- невероятно коверкая слова, прикрикнула переходя на русский язык madame Роже. -- Негодный девошка перестать певать! Сейшас перестать певать!
Аннибал смолкла на минуту и дико вращая глазами, переводила взгляд с одной классной дамы на другую.
И вдруг пронзительно взвизгнула так, что все они как ошпаренные отскочили от нее. Римма же стремительно вскочила с пола и также стремительно бросилась из столовой, точно легион злых духов гнался за ней.
-- О негодная девочка! Ее необходимо свести к начальнице. Madame Роже вы не оставите этого так. Какой пример подает она своим отвратительным поведением младшим! -- говорила худая, чахоточного вида, одетая в синее форменное платье дама "пятого" класса сердито блестя негодующими глазами.
Лицо madame Роже сплошь покрылось яркими пятнами волнения. Ее щеки багровели. Ее седая голова тряслась. Мне стало жаль ее. Я быстрыми шагами подошла к своему столу, налила воды в стакан из графина и подала воду классной даме.
-- Благодарю вас, дитя мое! -- произнесла она по-французски дрожащей рукой принимая стакан, -- и отпивая из него большими глотками.
Когда я возвращалась на свое место, я встретила несколько пар глаз с явным недоброжелательством устремленных на меня.
-- А вы, оказывается, не только шпионка, сплетница и кисляйка, но и изменница класса! -- услышала я знакомый сердитый голос у моего уха и насмешливый взгляд Незабудки, казалось, пронзил меня насквозь.
Это новое обвинение обдало меня, как варом. При этом новом обвинении таком незаслуженном и обидном затрепетала вся моя оскорбленная душа. Я могла нечаянно, помимо воли предать африканку, но сознательно "изменять" классу -- нет, никогда! Что-то гордое выросло в моей душе, подняло меня всю, заставило точно встать выше значительно в эту минуту. Мое лицо загорелось, руки задрожали и вся затрепетала как подстреленная птица от этих слов незаслуженной клеветы.
-- Послушайте, -- прозвучал надтреснуто и глухо мой дрожащий голос -- послушайте, вы не смеете говорить так. Я не виновата в том что Аннибал позволяет себе нарушать институтские правила и несет наказание за это... Где тут измена классу, прошу мне объяснить, -- и я всячески стараясь овладеть разгоравшимся во мне пожаром гнева и неловкости обвела глазами всех сидевших за столом.
Ляля Грибова, сверкая глазами,
-- Нет тон то каков! "Не смейте"! А, какова, что еще выдумала приказывать нам! ей Незабудка, -- и вы можете терпеть все это mesdam'очки от сиятельного урода!
-- Молчи, Ольга. И ты, Ляля, молчите обе! -- послышался невозмутимый голос Дины Колынцевой и серые глаза Феи повелительно обратились в сторону расхорохорившихся девочек. Те притихли мгновенно и тогда Фея снова обратилась ко мне:
-- Вы поступили дурно, -- прозвучал ее красивый бесстрастный голос, -- вы поступили очень дурно, вы выдали Африканку Роже, и когда Роже набросилась на нее, вы открыто приняли сторону классной дамы. Этим вы окончательно вооружили против себя класс и мы вам этого не простим уже никогда, никогда.
-- Не простим никогда! -- подхватили сидевшие за столом девочки хором.
Что-то ударило мне в самое сердце. "Зачем они мучат меня, зачем, зачем!" -- вихрем завертелось в моей голове. "Я знаю, что я безобразна, гадка и уродлива, но разве я в этом виновата! И зачем Вали Муриной нет здесь со мной. Милая девочка наверное бы поддержала меня."
-- Разве я в этом виновата? -- помимо собственной воли вырвалось из моей груди и я впилась в свою очередь в лицо Грибовой настойчиво-вопрошающими глазами.
Она вспыхнула и смутилась. За ней смутились и все остальные. Одна Фея сидела спокойная, величаво-красивая, как и прежде.
-- Что вы некрасивы -- в этом действительно вина не ваша, но что вы сделали подлость, выдали вашу подругу и приняли сторону "командирши", когда наше правило товарищества велит стоять друг за друга горой -- в этом виноваты вы с головы до ног, -- произнесла она сухо и хотела добавить еще что-то, но неожиданно раздавшийся звонок прервал ее речь.
стали быстро строиться в пары, чтобы подняться в классы, во второй этаж.