-- Вам худо, дитя мое?
Я с усилием открыла глаза.
Передо мной наклонилась испуганно-озабоченное лицо madame Роже. Встревоженные глаза француженки старались заглянуть в мои.
-- Дитя мое! Выпейте воды! ChХre Мурина, принесите воды новенькой! -- приказала она кому-то по-французски. Кто-то слегка зашевелился с другой стороны кровати, на которой я лежала. Я взглянула туда и увидела девочку одного возраста со мной, бледненькую, некрасивую, с желтоватым нездоровым цветом лица, с неправильными чертами, но с такими ясными, кроткими, чарующими лиловато-синими глазами, полными ласки и доброты. Эти лиловато-синие глаза лучились и сияли, и озаряли точно солнечным светом все некрасивое личико, сообщая ему непонятную мягкую нежность. Нельзя было сомневаться в том, что эта девочка великодушна и добра как ангел, нежное сердечко и чуткая душа отражались как в зеркале в ее милом личике. Встретив взгляд ее лучистых глаз, таких необыкновенно прекрасных, с горячим сочувствием глядевших на меня, я сразу почувствовала себя тепло и уютно. Я протянула руку, невольно сжала тонкие пальцы девочки в своей руке и спросила тихо:
-- Как вас зовут?
-- Валентиной. Я Валентина Мурина, а подруги называют меня Муркой, -- отвечала она низким, мягким бархатистым голосом, который так и просился в душу, и, помолчав немного, заговорила опять: -- Лучше ли вам? Я сейчас принесу воды! Расскажите мне, как все это случилось. Почему вы упали в обморок?
Я упала в обморок? Так вот оно что? Так вот почему я лежу в этой большой комнате на чужой постели, а около меня хлопочут встревоженная madame Роже и эта милая девочка с ее прекрасными, лучистыми глазами. Моя новая знакомая вышла на минуту и тотчас же вернулась снова со стаканом воды в руках. Когда она шла от меня, я заметила, что она мала ростом, сутуловата, и черные волосы ее, некрасиво зализанные спереди, заплетены сзади в узкую жиденькую косицу, болтающуюся выше талии. Я заметила также у нее привычку щуриться, когда она говорила, но ее огромные, очевидно близорукие глаза от этого не переставали кротко сиять и лучиться, как солнце в мае.
-- Вот выпейте, вам будет лучше!
Ее тоненькая ручка протягивала мне стакан. А сощуренные глаза сияли все мягче и мягче...
Я послушно отпила воды из стакана и передала ей его снова, не сводя с нее благодарных глаз. Милое, милое было у нее лицо и притягивало меня к себе с каждой секундой все больше и больше.
-- Ну, а теперь рассказывайте, -- проговорила она щурясь, я знаю что вы новенькая и что Александра Антоновна привела вас к нам, в третий класс. Меня, к сожалению, не было тогда. Я ездила к зубному врачу с Лидией Павловной, нашей немецкой классной дамой, и сейчас только вернулась. Только что успела войти в класс, как влетела эта безумная Аннибал и кричит, что "новенькая умерла", что она, то есть Аннибал, вбежала в дортуар (спальня), а там лежит мертвое тело на кровати... Мы бросились сюда и видим, вы без чувств. Что с вами?
-- Как, так значит она... -- И лиловато-синие лучистые глаза сощурились снова и легкий румянец залил бледное лицо Муриной, -- так значит, она солгала, говоря, что нашла уже вас лежащей без чувств? Ах, как это нехорошо с ее стороны! -- прошептала чуть слышно Валентина, и лицо ее точно померкло и осунулось в этот миг.
-- Villiane petite mentense! Il faut la punier bien sХ vХrement cette petite sauvage! (Гадкая маленькая лгунья, надо строго наказать ее, эту маленькую дикарку!) -- послышался строгий голос над моей головой и, повернув голову, я встретилась с вспыхнувшим от негодования и гнева лицом madame Роже.
Крайне смущенная, взволнованная и испуганная, я тотчас же принялась уверять madame Роже, что Аннибал не виновата, что я сама побежала за ней, что я, наконец, уже ранее чувствовала и головокружение и упадок сил, и что... что... -- Тут я уже окончательно замялась, смутилась и принуждена была сконфуженно смолкнуть, так как мне никогда еще в жизни не приходилось лгать. Madame Роже ласково взглянула на меня прояснившимися глазами и проговорила, погладив меня по голове:
-- Вы доброе и великодушное, дитя и хотите выгородить из беды вашу подругу. Но Аннибал виновна и заслуживает наказания. Она виновна уже в том что побежала днем в дортуары и потащила вас за собой. А это у нас строго запрещено, а во вторых между уроками воспитанницы должны быть все в коридоре и отлучаться без моего разрешения не смеет оттуда никто. Аннибал будет наказана, но вы не виноваты в этом. Вам же, дитя мое следует побыть здесь в дортуаре до обеда, Мурина останется с вами, а я должна идти в класс. Ведь вы чувствуете себя легче, теперь, моя милая? -- закончила madame Роже вопросом свою блестящую французскую речь.
-- О, да, мне лучше! -- поспешила я ответить, вся красная от волнения за участь бедной дикарки Аннибал.
Madame Роже, ласково кивнула мне головой похлопала меня по плечу и улыбнувшись Муриной, вышла из дортуара. Я и Валентина остались одни.