-- Хана, что с тобой? Куда ты бежишь от меня, моя девочка.
-- Ах, это ты papa Гари. Хана не знала, что papa Гари дома сейчас.
-- Ты плутуешь, что-то, Хана подойди-ка ко мне, моя крошка!
Маленькая японочка проскользнувшая было мимо двери комнаты своего названного отца, вошла в кабинет по его зову.
У Ханы были заплаканные глаза сегодня и вся она казалась очень расстроенной. Ее крошечные губки казались надутыми, щеки были бледны.
И все лицо носило следы слез.
-- Что такое с тобой случилось, Хана? Или ты опять не поладила с m-lle Веро? -- озабоченным тоном спрашивал князь девочку.
M-lle Веро когда-то была воспитательницей самой княгини Екатерины Гариной. Теперь эта почтенная особа осталась после смерти хозяйки в княжеском доме, чтобы воспитывать маленькую японочку.
С Ханой у бедной француженки было не мало хлопот однако.
Часто старуха Веро жаловалась на девочку князю, так как какой-то капризный, непокорный бесенок вселялся частенько в дикарку, и в такие минуты Хана решительно отказывалась повиноваться своей гувернантке, не слушала ее замечаний, садилась в угол, надувала губы и целыми часами просиживала так, недовольная всем и злая на весь мир.
Обыкновенно, в такие периоды, один только князь умел развлечь и успокоить маленькую капризницу.
Он звал девочку к себе, вспоминал с Ханой ее родину, голубой океан, милый Токио и пестрые цветы красивых царственных хризантем, и целые поля, лотосов любимых Ханиных цветов.
И девочка оживлялась от этих воспоминаний, веселела, утихала и делалась более кроткой и покорной; глазки ее начинали сиять, губки складываться в улыбку, и самая жизнь на чужбине переставала казаться печальной и несносной, маленькой Хане.
Она брала музыкальный ящик, привезенный ею с ее родины, усаживалась на ковер, поджав ножки и ставила себе его на колени. Тогда глаза ее принимали задумчиво грустное выражение, а тонкие пальчики бегло перебирали струны, в то время как нежный тонкий голосок напевал любимые ею песенки ее родины.
И сегодня, предполагая, что его любимицей Ханой овладело, так часто посещавшее ее капризное настроение, князь притянул к себе девочку посадил ее рядом с собой и стал озабоченно расспрашивать маленькую дикарку о причине ее недовольства.
-- Смотри мне прямо в глаза, Хана! -- поднимая ее кукольное личико и заглядывая в него внимательным зорким, встревоженным взглядом говорил он, -- скажи мне откровенно, моя крошка, отчего ты такая надутая сегодня? -- Ты плакала опять, нынче? Я хочу знать всю правду говори.
-- О, Хана не умеет плакать... -- гордо и с достоинством отвечала девочка. -- Разве papa Гари не знает, что Хана не умеет плакать, как другие мусме ее лет. Хана только петь, да плясать умеет. Papa знает, что слез быть не может у Ханы, потому что Хана не захочет обижать своего отца.
И, как бы в подтверждение своих слов, японка схватила музыкальный ящик, положила его на колени и, поджав под себя ножки уселась на пестрой циновке поверх ковра.
жизнь этого милого, но строптивого ребенка
-- Да не легко будет первое время ей с Ханой! Бедняжка Лика! Девочка дичится всяких новых знакомых и наверно будет чуждаться и ее первое время. И, Бог весть, как еще встретит она новость о приобретении новой "mama".
Он давно не вел тех бесконечно длинных бесед с Ханой, которые происходили между ними раньше.
С тех пор, как охваченный заботами о бедных детях, призреваемых в его питомнике, князь постоянно был в хлопотах с делами убежища, и поручал Хану заботам m-lle Веро. Теперь же им необходимо "сговориться", с его приемной девочкой по поводу нового события в ее жизни.
Неужели же она не полюбит Лику? Последняя так обаятельно-прекрасна со своей чистой хрустальной душой в роли ангела хранителя его приютских детей; неподражаемо хороша, с ее самоотверженным любвеобильным сердцем!
Неужели, она не сможет покорить эту дикую необузданную, но добрую и восприимчивую ко всякой ласке избалованную девочку.
Эта мысль сейчас снова промелькнула в голове князя и сердце его сжалось тоской. Неужели Хана откажется в повиновении ее будущей молодой матери?
Однако, что такое с ней, с Ханой, сегодня? Она заметно изменилась за это время. Ее кукольное личико осунулось, кожа стала прозрачнее, синие жилки обозначились сильнее на висках. И вся она точно сделалась легче, миниатюрней.
-- Ты похудела Хана? Ты изменилась? Ты не здорова? Больна? -- заботливо и тревожно наклоняясь к ней, спрашивал ее названный отец.
В одну минуту музыкальный ящик, из которого до сих пор японочка извлекала печальные звуки, был далеко отброшен, с жалобным стоном.
сердишься на нее? -- вскричала, вскакивая на ноги смеясь и плача в одно и тоже время маленькая дикарочка.
-- Что ты, Хана? Разве я сказал тебе это? -- испуганный ее порывом, говорил князь, гладя черненькую головку девочки.
-- Хане было скучно... Хана тосковала без тебя! -- залепетала снова своим прежним капризным тоном девочка -- m-lle Веро злая, велит, учиться по-французски, а Хана не хочет... Хана не хочет учиться. Хана любит петь, играть и плясать свои любимые песни и танцы... Как птичка кружиться по комнате... А m-lle Веро не позволяет ей это... Ненавидит Хана за это злую Веро.
-- Слушай, деточка, прервал князь, взволнованный лепет ребенка, -- хочешь твой papa найдет тебе старшую подругу, одну милую, хорошую девушку, которая заменит тебе в одно и тоже время мать и сестру? И ты будешь играть и болтать с ней, а m-lle Веро может жить у нас на покое.
-- Что ты говоришь, отец? Подругу? -- Хана широко раскрыла свои черные глазки чуть заметно приподнятые на углах. -- Правду ты говоришь папа Гари? Подруга! Большая мусме! У Ханы будет новая подруга! -- кричала она восторженным голосом и, как пестрый мотылек закружилась по комнате.
Потом, неожиданно стала серьезной и, приблизившись к своему названному отцу, начала самым обстоятельным образом расспрашивать князя, какого возраста новая подруга, какие у нее волосы, глаза, губы. Будет ли она любить ее Хану, будет ли охотно забавлять ее, или предпочтет сидеть в углу над книжкой, как это делает эта скучная m-lle Веро.
Князь обстоятельно рассказал Хане про Лику. Самым тщательным образом описал ее наружность и долго-долго говорил о ее необычайной доброте и уменье привязывать к себе и детей и взрослых. Об одном только не сказал князь Гарин, что белокурая девушка, которую он так хвалил своей приемной дочурке, сделается его женой, и что он так же будет любить ее и заботиться о ней, как заботился до сих пор после смерти первой жены, об одной только Хане.
"Надо исподволь подготовить девочку к тому, что у нее будет новая воспитательница, сразу не следует волновать ее и без того взволнованную новостью приобретения старшей подруги," -- решил он в глубине души. И снова стал рассказывать о Лике дочурке, заставив маленькую японочку радоваться от души от предстоящего ей удовольствия иметь такую прекрасную подругу.
В этот вечер Хана заснула позднее обыкновенного, сладко мечтая о златокудрой девушке, которая придет делиться с ней ее Ханиными радостями и невзгодами. И во сне она видела Лику, такой, какой описывал ей ее князь. И сонная девочка сладко улыбалась своим грезам и протягивала руки, желая во чтобы то ни стало обнять милое златокудрое существо.