-- Князь не может быть сегодня он приедет завтра. Я не застала его дома, -- печально произнесла Лика, появляясь на пороге комнаты, где лежала больная Танюша. -- Детей переведите, пока в дальнюю горницу. Завтра князь увезет их всех за город, к себе на дачу.
-- Хуже ей? -- взволнованным голосом спросила она Коркину наклоняясь над мечущейся в жару и стонущей Таней.
-- Без вас был доктор, Лидия Валентиновна, сказал, что вряд ли доживет до утра, наша бедняжка! У нее тяжелая, опасная болезнь, да и заразная, вдобавок, -- чуть слышно тихо произнесла Валерия Ивановна и назвала мудреное латинское слово, определявшее недуг Тани по отзыву врача.
-- Господи! этого еще не доставало! -- с отчаянием в голосе произнесла Лика и на минуту замерла, подавленная гнетущим впечатлением. Потом, она как-то разом встрепенулась вся. Взор ее загорелся энергией. Голос прозвучал затаенной силой.
-- Валерия Ивановна! Пойдите к детям и запечатайте двери на вашу половину. Изолируйте их хорошенько, заприте кругом. Завтра мы переведем их с князем отсюда... Только бы уберечь их до утра. А теперь оставьте меня вдвоем с Танюшей. Пожалуйста. Я сама хочу ухаживать за нею!
-- Но, Лидия Валентиновна, -- попробовала было запротестовать Коркина. -- Не лучше ли, если я приглашу сиделку?
-- Я одна останусь у Тани! -- решительно заявила Лика. -- Только будьте добры, предупредить моих домашних письмом, что я здесь!
Надзирательнице оставалось только подчиниться воле Лики молодой попечительницы н она пошла исполнять поручение последней.
Тяжелая, мучительная ночь бесконечно потянулась для Лики. Около одиннадцати часов еще раз заезжал доктор; он снова выстукивал, выслушивал и всячески мучил бедняжку Таню, и в конце концов, заявил, что консилиум бесполезен и что вряд ли малютка дотянет до утра.
А вам, барышня, я советовал бы убраться отсюда подобру-поздорову, -- дружески сказал он Лике, -- болезнь заразная и я не ручаюсь ни за что... Может случиться большое несчастье, предупреждаю вас, мадемуазель!
-- Я останусь все-таки здесь до утра! -- упорно возразила молодая девушка.
-- Но девочка очень плоха, повторяю, -- снова пытался убедить Лику доктор, -- а болезнь заразна... Вашу Таню вряд ли что может спасти... Одно еще средство остается нам. Если больная уснет хорошенько, пропотеет и наберется силы тогда еще есть кое-какая надежда на спасение. Лекарства здесь не помогут ничем. Я пропишу только кое-что для поддержки сил и прошу сохранять покой у ее постели. И все же не могу скрыть от вас, что на выздоровление надежды мало, -- закончил свою речь доктор, прощаясь с Ликой.
Молодая девушка осталась у постели больной. Точно добрый ангел повеял крылом над умирающей малюткой. Точно Лика хотела, во что бы то ни стало, вознаградить усиленными заботами и уходом свою маленькую любимицу за недавнюю небрежность к ней и к остальным детям питомника. И каждый раз, когда сознательно открывались голубые глазки Танюши, они встречали ответный взор больших, исполненных любви и сострадания глаз молодой девушки.
-- Тетя Лика, ты? -- с трудом произносили запекшиеся губки малютки.
-- Я, мое сокровище! Я, моя крошечка! -- отвечала Лика и, подавляя подступающие к горлу слезы, обнимала Танюшу, чувствуя под своими пальцами выступившие от худобы ребрышки бедного ребенка.
Девушка с ужасом думала о том, что, догляди она раньше, поинтересуйся прежде обо всех этих вверенных ее попечению крошечных существ, жизнь Танюши не погибла бы в самом ее начале.
Ребенок затих на некоторое время. Танюша не бредила и не металась больше, а только слабо трепетала в постельке, как подстреленная птичка, ее жалкое, худенькое тельце. Ее губки, широко раскрытые, как у птенчика, жадно хватали воздух.
-- Жарко! Пить! -- шептала то и дело охрипшим голоском больная. -- Тетя Лика, пить! Где ты, где ты?
-- Я тут, моя радость! Малютка моя ненаглядная! Я тут! -- и Лика поила Танюшу, с трудом пропуская воду сквозь судорожно сжатые зубы ребенка.
-- Душно! Душно! -- пролепетала снова через минуту Танюша тем же беззвучным, слабым голосом.
Тогда Лика быстро схватила ножницы со стола и в одну секунду обрезала пышные локоны девочки.
Та силилась ответить и не могла, силилась улыбнуться, но улыбка не вышла. Только слабая судорога скривила запекшиеся губки.
-- Боже! Спаси ее! Сделай чудо, спаси ее, Господи! -- в отчаянии простонала Лика. -- Не накладывай вечного укора мне на душу за мой непростительный эгоизм, исцели ее! -- падая перед киотом, стоявшей в углу комнаты, лепетала она, судорожно сжимая руки. -- Возьми мою жизнь, но сохрани Танюшу! Молю Тебя, Господи, о ее исцелении!
Горячая молитва так и, лилась без удержу с губ молодой девушки.
Так никогда еще не молилась в своей жизни Лика. Слезы струились по ее лицу. Глаза с теплой верой и надеждой смотрели на образ.
-- Господи! -- произносила она, в страстном порыве -- если выздоровеет Таня, я отрекусь от веселья, выездов и все свое время целиком буду посвящать нуждающимся в моей помощи, а особенно детям... -- шептала она, до боли сжимая руки, -- только услышь меня, Господи!
Уже светало, когда Лика обессиленная поднялась с колен.
-- Танюша! -- тихо позвала она, склоняясь над постелью девочки.
Ответа не было.
-- Умерла! -- вихрем пронеслось в мыслях Лики и, вся холодная от ужаса, она склонилась ближе к лицу Тани.
Девочка лежала без движения и теперь казалась мертвой. Но детская грудка еще дышала неровно. Губки ловили воздух, как и вчера.
-- Что это, однако? Глаза Лики впились в лицо Тани... Что-то блестело на ней, точно росинки здесь и там. Крупные капли пота выступили незаметно по всему лицу девочки.
Танюша спала. Это был тот сон, придающий силы, о котором говорил доктор, что он один может облегчить тяжелое положение больной.
Танюша слабо застонала. Лика быстро прильнула к ней.
-- Танюша! -- тихонько прошептала она, -- тебе лучше, скажи?
Глаза Тани внезапно раскрылись во всю их величину и сияли теперь, как два огромных синих камня. Все личико светилось какой-то непонятной, точно неземной улыбкой.
-- Да, мне лучше, -- слабым шепотом проронила она. -- Тетя Лика, дай мне твою ручку! Мне лучше... Я люблю тебя, тетя Лика!..
Таня глубоко вздохнула, продолжительным, как бы облегченным вздохом, вырвавшимся из самых недр ее детского существа, затем снова опустилась головой на подушку. И вскоре заснула опять.
Когда под утро врач снова приехал взглянуть на больную, он был удивлен больше самой Лики той поразительной перемене, которая произошла с ее любимицей.
-- Девочка спасена просто чудом! -- произнес он радостно, -- что вы сделали с ней?
Что сделала Лика? Увы, ничего! Она только молилась...
***
Когда князь приехал в приют и Валерия Ивановна пришла известить о его приезде Лику, молодая девушка едва нашла в себе силы выйти на встречу жениху. Сердце ее радостно билось в груди, лицо улыбалось, но полная слабость и головокружение, совершенно валило с ног Лику.