В зимнем дворце назначен бал-маскарад в честь юной принцессы Христины, по случаю ее перехода в православие.
На этот вечер принцесса Христина, после крещения ставшая великой княжной Анной Леопольдовной, должна впервые увидеть своего жениха, привезенного гофмаршалом Левенвольде из Вены от двора высоких родственников принца Брауншвейгского.
Гости на бал начали съезжаться рано, чтобы быть налицо к торжественному выходу императрицы.
Большие, роскошно убранные залы кишат избранной публикой. Блестящие камзолы сановников смешиваются с пестрыми костюмами масок.
Юная, двенадцатилетняя принцесса одевается еще в отведенных ей во дворце комнатах. Костюм Дианы со всеми принадлежностями его тщательно разложен на диване. Колчан со стрелою и лук, крошечные сандалии, похожие на бонбоньерки, все это лежит тут же. Принцесса Анна сидит перед зеркалом, поминутно вертясь и вскакивая, несмотря на увещания госпожи Андеркас и черноглазенькой Юлианы, вместе с двумя помощницами-фрейлинами одевающими принцессу.
-- Не верти же головой, Анна, дай причесать тебя, -- поминутно останавливает хорошенькая смуглянка Юлиана свою подругу.
-- Ах, Юлечка, как это все скучно! -- отвечает принцесса. -- И неужели же богиня Диана, олицетворением которой я являюсь сегодня, должна была терпеть такие же муки! Ох, в таком случае я предпочла бы на ее месте жить в лесной хижине, а не среди богинь Олимпа.
-- Но ты должна быть сегодня прелестна, как богиня! -- не унималась Юлиана, -- и я бы на твоем месте достигла этого, чтобы пленить твоего рыцаря-принца во что бы то ни стало.
-- Ах, мне никого-то не хочется пленять, а принца-жениха и подавно! -- сорвалось самым искренним образом с надутых губок Анны. -- Я бы хотела только иметь около себя мои книги, милую madame Андеркас и тебя, моя Юлечка! -- произнесла грустно юная принцесса, кидаясь на шею своей воспитательницы, а вслед за тем на грудь своего смуглого друга-фрейлины.
-- Тише! Тише! Ваше Высочество, вы смяли целое облако газа! -- вскричали испуганные камер-юнгферы, бросаясь оправлять костюм принцессы.
Маленькая Анна Леопольдовна только тяжело вздохнула, безмолвно подчиняясь их быстрым рукам.
Но вот она, наконец, одета. На ней нарядная роба с фижмами и пышным корсажем, такие, должно быть, и во сне не снились греческой богине. И только колчан, лук и стрела, повешенные через плечо на атласной ленте, да бриллиантовый полумесяц в волосах отдаленно напоминают, что наряд этот должен считаться одеждою Дианы-охотницы, обитательницы мифологического Олимпа.
В этом фантастическом костюме Анна Леопольдовна очень мила и привлекательна, и смуглая Юлиана, одетая аркадской пастушкой, громко, искренно заявляет принцессе, что она "прелесть".
Ровно в 8 часов гофмаршал императрицы, блестящий красавец граф Левенвольде, вышел из внутренних покоев в большой танцевальный зал, где толпились нарядные гости, и ударом гофмаршальского жезла возвестил о выходе Ее Величества. В ту же минуту загремели трубы, забили литавры и, предшествуемая пажами, в сопровождении блестящей свиты, вошла государыня.
На ней была великолепная роба, вся затканная драгоценностями, яркого пурпурного цвета, любимого более других Анной Иоанновной. Бриллиантовая диадема покоилась на пышных взбитых волосах. Опираясь на руку своего неизменного гофмейстера, Анна Иоанновна с милостивою улыбкою обходила гостей.
Как только императрица подошла к стоявшим в первом ряду сановникам, ей навстречу выступила робкою, застенчивою, мешковатою походкою маленькая, тщедушная фигура юноши с длинными, как у девушки, волосами, разбросанными по плечам, с некрасивым, опущенным книзу носом и крошечными подслеповатыми глазами.
-- Имею честь приветствовать Ваше Величество! -- произнес по-немецки, сильно заикаясь, юноша.
Государыня протянула ему руку, которую юноша мешковато поднес к губам.
-- Рада вас видеть на моем вечере, принц Антон-Ульрих! -- ласково произнесла Анна Иоанновна, стараясь всеми силами ободрить застенчивого принца. -- Позвольте вам представить даму на первый танец. Надеюсь угодить ею вашей светлости!
И, лукаво улыбаясь, императрица сделала знак одному из находившихся в свите камергеров.
В тот же миг миловидная Диана, в сопровождении смуглой аркадской пастушки, с низким поклоном выступила вперед.
-- Вот тебе кавалер, Анюта! -- произнесла императрица, вкладывая в руку принца дрогнувшие пальчики племянницы, и, милостиво кивнув еще раз принцу, направилась дальше.
Он неловко затоптался на месте, теребя свои кружевные манжеты, без всякой надобности хватаясь за шпагу и в замешательстве тряся головою. Длинные локоны его тряслись вокруг взволнованного, испуганного, побледневшего и еще более оттого подурневшего лица, губы судорожно дрожали.
Несколько минут длилось тягостное молчание, показавшееся вечностью бедному принцу. Наконец, потерявший последнюю смелость принц, страшно заикаясь, залепетал по-немецки:
-- Несказанно счастлив, Ваше Высочество, при-н-цесса, встре-ти-ть-ся с вами!
-- Батюшки, да он заика! -- шепнула Юлиана на ухо подруге.
Та только плечами пожала. Явная недоброжелательность выразилась на юном личике принцессы. Полное разочарование отразилось в голубых глазах. Антон-Ульрих приводил в ужас принцессу и своим несчастным видом, и своей несказанной робостью, и всей своей комической фигурой, тут еще, вдобавок, оказывается, что он заика.
Принцесса не знала, что ответить своему кавалеру. Она как будто растерялась.
Ее выручила бойкая, смелая Юлиана.
-- Ваше Высочество, у вас все говорят так в Брауншвейгии? -- дерзко взглянув в самые глаза принца, спросила проказница.
-- Ка-к го-во-о-ря-ят? -- не понял тот.
-- Да заикаются... Ах, если все, то мне очень жаль... Это, должно быть, очень неприятно -- заикаться...
Принц понял насмешку, несмотря на мнимый тон сострадания, который Юлиана старалась придать своему голосу. Понял и смутился, не зная, что ответить.
Хорошо еще, подумал он вероятно, что не она, эта насмешница-смуглянка, а ее беленькая подруга намечена ему в жены. Эта, по крайней мере, не кажется такой сорвиголовой. Желая воздать должное доброй душе своей невесты, принц Антон с трудом поборол смущение и с самой любезной улыбкой произнес:
-- Ва-а-ше Вы-со-со-чество, пре-ле-стней-шая из бо-гинь, ка-ка-ка-ку-ку-ку-ю толь-ко мож-мож-жно встретить, могу-ли я рассчитывать...
Но едва только он произнес это, как Юлиана отчаянно замахала руками.
-- Не старайтесь расточать ваше красноречие, принц, Ее Высочество не понимает по-немецки, -- произнесла самым искренним тоном шалунья.
-- Но Ее Вы-ы-ы-сочество... -- замямлил снова бедный заика.
-- Ее Высочество с двухлетнего возраста живет в России и не говорит иначе, как по-русски, ваша светлость, -- снова прервала на полуслове бедного принца Юлиана.
-- Но по-фран-фран-цузски? Ведь го-го-го-во-о-рит принцесса по-фран-фран-фран-цузски! -- в отчаянии переходя на французский язык, произнес совсем оторопевший принц.
-- Ни-ни! -- усиленно замотала головой Юлиана.
-- Но как-же, мне гово-о-о-рили...
-- Вам говорили сущие нелепости, -- живо затараторила Юлиана. -- Правда, у принцессы есть воспитательница француженка, но принцесса не хочет у нее ничему учиться. Она ужасно зла, принцесса, даром что выглядит тихоней, а когда ее кто-нибудь рассердит, принцесса кусается, как дикий зверек, или бьет нас, своих фрейлин, по щекам, -- торжествующе заключила шалунья.
-- О-о! -- произнес в ужасе принц, со страхом косясь на свою невесту.
-- Ну, держу пари, что он убежит теперь за сто тысяч верст от такой невесты, -- успела шепнуть последняя своей подруге. -- Вы должны, принцесса, благодарить меня.
Императрица все это время издали любовалась своею племянницею и ее женихом, не подозревая, какой травле был подвергнут несчастный принц.
-- Гляди, генерал, -- обратилась она к почтительно стоявшему перед нею Миниху, -- как оживленно беседуют наши дети. О, из них выйдет славная парочка! Только он слишком еще робок, наш молодой принц. Надо отшлифовать его хорошенько. Ты возьмешь его с собою в польский поход, генерал, и вернешь возмужалым юношей!
-- Слушаю, Ваше Величество, -- отвечал тот и, мельком взглянув на принца, подумал тут же: "Ну, не знаю, где видит оживление государыня. Говорит одна только проказница Юлиана, принцесса же нема, как рыба, а что касается принца, то... Великий Боже, что за жесты, что за дикая мимика у этого молодца?"
Между тем, принц, поверив Юлиане, что Анна не поймет его речей, принялся объясняться с нею языком жестов и мимикой. Он то прикладывал руки к сердцу, то поднимал в потолок глаза и всячески старался показать ей, как восхищен ее грацией, костюмом и красотой.
Вид принца был настолько смешон и жалок, что принцесса окончательно отвернулись от своего жениха.
-- О Юлиана! Это какой-то ощипанный цыпленок, а не принц! -- произнесла она с негодованием и, поспешно отойдя от него, бросилась в соседние с залою апартаменты. Миновав целый ряд роскошно убранных покоев, юная принцесса вбежала в пустовавший в то время зимний сад, который находился на самом конце дворца. Посреди сада меланхолически звенела искрящаяся струя фонтанов. На диковинных заморских деревьях, расставленных в больших расписных бочках, сидели пестрые птицы. У каменного грота, устроенного в самом конце сада, стоял черный, как уголь, арап со скрещенными на груди руками, неподвижный, как каменное изваяние. На его черном лице сверкали лишь белки глаз, широко раскрытых и обращенных ко входу в зимний сад императрицы, стражем которого он был.
Принцесса Анна стремительно вбежала в сад, приблизилась к гроту, упала на белую мраморную скамейку, стоявшую в глубине грота, и громко зарыдала, лепеча сквозь всхлипывания:
-- Ах, зачем, зачем я не простая девочка Христина, не бедная дочь какого-нибудь мекленбургского ремесленника! Зачем судьба мне сулит высокую долю! Выйти замуж за этого противного принца, всю свою жизнь проводить в этом скучном дворце, кланяться и приседать по этикету, наряжаться и блистать, и слушать лесть, и самой смеяться, и притворяться!.. Бедная, бедная Анна, невеселая участь ждет тебя! И одна ты, одна на свете, никто не заступится за тебя!
И горькие слезы новым потоком заструились по убитому личику маленькой Дианы.
-- Ошибаетесь, Ваше Высочество! У вас есть друг преданный и верный! -- раздался тихо приятный голос невдалеке.
Принцесса с изумлением подняла глаза.
Никого, ни одной души не было в зимнем саду, если не считать черного арапа, безмолвным каменным изваянием по-прежнему стоявшего у входа в грот. Но арап не мог знать по-русски, а если и знал, не сумел бы так чисто выразиться на этом языке.
Принцесса обвела грот испуганными глазами. По-прежнему глухая тишина царила в нем. Только крохотные птички порхали с ветки на ветку тропических деревьев, да меланхолически звучала фонтанная струя...
Тогда суеверный ужас охватил Анну.
С быстротою молнии вскочила она на ноги и кинулась бежать к выходу, чуть не сбив с ног на пороге входившую в сад новую группу.
Трое существ заняли через минуту покинутое в гроте место насмерть испуганной принцессы. Цесаревна Елизавета, одетая Психеей, в чудесной розовой робе и с бриллиантовой диадемой на пышно взбитых волосах, стремительно вбежала в грот. Крошечный паж, наряженный Амуром, нес ее шлейф с торжественной миной на очаровательном личике. Этот паж был Андрюша Долинский. За недолгое время своего пребывания во дворце цесаревны он, благодаря стараниям своего крестненького, успел научиться всем обязанностям пажа. Он не отходил от цесаревны, ловил взоры ее ласковых очей, старался предупредить малейшее желание своей высокой покровительницы.
И сейчас, как только Елизавета опустилась на скамью, он, не спуская с нее глаз, приютился у ног цесаревны, ловя ее мимолетные взоры.
Но сегодня Елизавета как бы забыла о присутствии своего маленького любимца-пажа. Она казалась очень взволнованной. Гнев и негодование выражались на ее прекрасном лице.
-- Это ужасно! Это возмутительно!.. Поместить в мой дом шпиона, чтобы следить за мною!.. Это выдумки Бирона, даром что приказание идет от Миниха, -- говорила цесаревна гневным голосом, обращаясь к почтительно стоявшему перед ней лейб-медику Лестоку.
-- Приказание идет из уст государыни, -- произнес последний, поднимая на принцессу значительный взгляд.
-- Тем хуже, Лесток, тем хуже! -- пылко сорвалось с уст Елизаветы. -- Значит, Анна не доверяет мне.
-- Молчите, доктор, вы погубите и себя, и меня. Здесь сами стены наделены ушами, -- произнесла цесаревна.
-- Ваше Высочество могли бы не бояться теперь этих стен, если бы послушались в свое время меня. Вы помните, цесаревна, ту ночь, в которую блаженной памяти Петр II скончался в Москве? Я разбудил вас тогда среди ночи и умолял Ваше Высочество скакать из Покровского в Москву и заявить свое право на престол Российский. Что вы ответили тогда, цесаревна, вашему верному слуге?
-- То же, что отвечу вам и теперь, мой верный Герман. Я не хочу короны. Так жить легче и беззаботнее. Не знаю, но мне кажется, я слишком молода еще и слишком люблю веселую, беспечную жизнь, чтобы желать престола... И потом, разве нельзя делать добро, не нося горностаевой мантии на плечах? Разве мои крестьяне и солдатики-гвардейцы недовольны своей цесаревной?
-- Но ради них-то, ради пользы всей России вы и должны желать ко... -- начал Лесток, но тут цесаревна схватила его за руку.
-- Тише! -- прошептала она, в то время как легкая дрожь пробежала по ее телу.
-- Он может понять нас! -- произнесла она по-французски.
-- Он не поймет ничего. Ты понял что-нибудь, чумазый приятель? -- обратился Лесток к арапу.
Тот бессмысленно улыбнулся, не изменяя позы.
-- Вот видите, Ваше Высочество, я прав! -- торжествующе засмеялся лейб-медик.
-- Это понятно. Арап тоже человек и, как человек, не может не воздать дань божественной красоте Вашего Высочества. Не правда ли, дружок, ты находишь цесаревну прекрасной? -- снова обратился к черному человеку Лесток, ударив его по плечу.
По лицу арапа пробежала гримаса, заменяющая улыбку. Глаза его без всякого выражения взглянули на говорившего.
-- Нет, он нем, как рыба, глух, как тетерев, и глуп, как гусь! Вашему Высочеству решительно нечего опасаться, -- рассмеялся Лесток и тотчас же добавил:
-- Однако надо уйти отсюда. Наше долгое отсутствие может быть истолковано не в вашу пользу. Скажут, пожалуй, что в зимнем саду государыни задуман тайный заговор... Идем же, принцесса! Идем, Андрюша! Великий Боже! Что это? Мальчик уснул!
-- Не будите его, а положите на скамейку и в конце вечера пришлите кого-нибудь из фрейлин за ним. Бедный малютка утомился. Ему еще рано ездить по балам...
И, нежно поцеловав сонного мальчика, царевна вышла в сопровождении своего придворного врача.
Едва успели фигуры обоих исчезнуть за дверью, как арап, находившийся до сих пор в своей спокойной, закаменелой позе, вдруг разом встрепенулся, ожил. В два прыжка он очутился в гроте, наклонился над спящим мальчиком и, с трудом затаив дыхание, бурно вздымающее его грудь, впился в него долгим взором.
-- Милый мой, радость моя, единственный! -- шептали его дрожащие губы, в то время как слеза за слезой скатывались по черным щекам и мочили пышные кудри и мирным сном скованное детское личико.
ребенка и напечатлел на его чистом лобике горячий поцелуй.
Все это произошло в один миг. И когда Андрюша открыл изумленные заспанные глазки, черный человек уже снова стоял у входа в грот в застывшей позе каменного изваяния.