I.
— Ваше сиятельство, пожалуйте.
Высокий, закутанный в шубу, выездной Михайло широко распахнул дверцы кареты.
Графиня Зозо выпорхнула из нее, как птичка, и с гордым видом направилась к подъезду. От кареты до подъезда надо было сделать шагов десять, и графиня Зозо сделала эти шаги с видом маленькой королевы.
Даже прохожие, сновавшие по панели, невольно остановились, чтобы посмотреть на маленькую нарядную девочку, с таким надменным видом выступавшую по плитам панели.
— Должно быть, очень знатная барышня, — говорили прохожие и почтительно давали дорогу маленькой графине.
Только один какой-то дерзкий мальчуган не посторонился. Он заглянул в гордое личико графини Зозо и громко расхохотался.
— Ишь ты, фря какая! И чего важничает, спрашивается? Что родители богаты, что шелковые наряды, да лошади есть… Не велика штука! Подумаешь! А у тебя-то што есть свое собственное? Гордячка ты этакая!..
Мальчишка хотел еще прибавить что-то, но тут вырос перед ним, как из-под земли, выездной Михайло и сильно толкнул мальчишку. Тот покатился с панели прямо на улицу. А графиня Зозо вошла в дверь подъезда, которую Михайло предупредительно распахнул пред нею.
II.
Весь день графиня Зозо чувствовала себя как-то невесело, неспокойно. Слова уличного мальчишки не выходили из головы.
— Мисс Молли, — обратилась она, наконец, вечером с вопросом к своей гувернантке, — что у меня есть своего собственного?
Мисс Молли посмотрела на Зозо так, как будто видела ее в первый раз, и стала перечислять своим деревянным голосом:
— Как что есть? Дорогие игрушки, есть книги, нарядные платья, лошади, экипажи…
— Ах, нет, не то, не то! — прошептала с досадой Зозо, — все это папино и мамино, а не мое. Мальчишка сказал, что это не мое.
— Какой мальчишка?
Был призван выездной Михайло и ему сделали выговор за то, что он плохо смотрел за барышней… Мисс Молли пообещала пожаловаться графу и прибавила, что граф, наверное, прогонит за это Михайлу, откажет ему от места.
Графиня Зозо слышала все. Она могла бы заступиться за Михайлу и объяснить мисс Молли, что Михайло не виноват ни в чем. Но Зозо мысленно решила, что не ей, знатной маленькой графине, заступаться за какого-то лакея. Слишком много чести!
И она, как ни в чем не бывало, занялась рассматриванием картинок.
А Михайло, уходя из комнаты, взглянул на маленькую графиню и произнес невесело:
— А мальчишка-то правду сказал, барышня… Карета папашина, наряды папаша вам сделали, и игрушки и лошади купили они… Все ихнее, значит… А у вас собственного своего одно сердечко могло бы быть… Да и того нет, графинюшка. Бессердечные вы, коли бедного человека зря обидеть позволили…
Сказал — и ушел в переднюю… А графиня Зозо низко-низко наклонилась над своими картинками и задумалась.
Чуть не в первый раз задумалась графиня Зозо.
— Прав Михайло, — думала девочка и тут же решила во что бы то ни стало быть доброй.
Когда мисс Молли пожаловалась на лакея графу, Зозо так горячо отстаивала его, что Михайлу простили и оставили.
— и всеми силами старается делать как можно больше добра людям.
… Вероятно, гораздо лучше и приятнее, нежели прежде…
