Однажды мне пришла счастливая мысль… Что я говорю «однажды»! Счастливые мысли мне приходят довольно часто. Но только они всегда несчастливо кончаются. Несчастливо для меня, конечно. Так, например, мне раз пришло в голову привязать к хвосту нашего первого сановника дельфина Плавуна целый шлейф водорослей из зеленой подводной травы. Плавун, заметив, что за ним тянется что-то, далеко не соответствующее его придворному чину, понял проделку и пожаловался на меня дедушке Водяному и мне порядком-таки попало от дедушки.
А в другой раз… Ах, смешно сказать, что было в другой раз… я подкралась как-то к зеленой постели спящего дедушки и живо наплела много, много косичек из его бороды. Ах, как это было смешно и забавно! Но как раз в эту минуту проплывала большая зубастая щука, страшная сплетница (кто не знает, что щуки страшные сплетницы) и передала Плавуну, чем занимается маленькая царевна. Плавун — маминой статс-даме госпоже Лилии, самой старой русалке, та маме, мама дедушке и пошло, и пошло! Ужасно глупо вышло, когда меня заперли и заставили сидеть смирно на одном месте. А однажды как-то мне пришла такая мысль, от которой никому не может быть худо. Видите ли в чем дело. Морская волна шепнула, что в замке, что на горе у самого моря, живет хорошенькая девочка и что девочка эта днем учится, гуляет и катается верхом, а вечером садится к столику у окна и записывает все, что с нею случается за день. Люди называют это «вести дневник», а по-нашему, по русалочьи как, я и не знаю. А когда я спросила маму, как это называется, она рассердилась и прикрикнула:
— Это называется «делать глупости»! Не изволь дурить, Жемчужина!
Жемчужина — это я сама. Имею честь рекомендоваться.
А я все-таки решила записывать все, что со мной случится, подражая той девочке из замка.
Будь что будет, была — не была!
Достала огромный кусок подводного растения-гиганта (как оно называется, не помню; я всегда забываю все очень умное и помню только глупости, так мама говорит, а я так совсем иного мнения о своей особе).
Итак, достала я огромный лист и нацарапываю на нем ежедневно тоненькой иглою из коралла. Что-то выйдет из всего этого?
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.
Прежде всего вам надо сказать, кто я такая. Меня зовут царевной Жемчужиной, как я уже вам сказала, и я родная внучка дедушки-Водяного, дочка царицы Кораллы, его родной дочери. Живем мы в большом подводном дворце, где такие огромные, светлые комнаты из голубого хрусталя. Моя кроватка стоит в чудесном покое под балдахином из белых морских лилий, а стены моей комнаты сплетены из кораллов всех оттенков, начиная с бледно-розового и кончая кроваво-красным. Очень красиво. Да и не только моя спальня, но и все, все покои нашего дворца поражают роскошью убранства.
А между тем мне скучно в нашем роскошном дворце… Ужасно скучно! Что я вижу там, спрашивается? Каждый день, а день у нас начинается тогда, когда у людей заходит солнце и наступает ночь. Итак, каждый день моя царица-мама с толпою русалок, захватив жемчужные гребни, поднимаются со дна моря к поверхности, и при свете месяца они расчесывают свои золотые косы, водят хороводы и поют. Ах, как поют. Мне ужасно хочется также выплыть с ними, чтобы так же расчесывать свои волосы, кружиться в хороводе и петь, но… во-первых, волосы у меня едва-едва доходят мне до пояса, а нужно, чтобы они были до пят, когда делаешься взрослой русалкой и тогда только можно принимать участие в ночных экскурсиях.
А пока… мама Коралла уплывает одна со своею свитою, а бедная Жемчужина остается скучать среди роскоши своего дворца.
Ах, как это бывает скучно!
От скуки я принимаюсь дразнить ершей, натравливать их одного на другого. Это очень приятное занятие. Ерши злые-презлые и колются своими поплавками, точно иглами. Но меня они колоть не смеют, зато между собою передерутся на славу.
Кончается обыкновенно все это очень прискорбно.
Дедушка Водяной слышит шум и присылает за мною своего верного Плавуна, с хвостом которого я так бессовестно поступила однажды… и Плавун торжественно ведет меня к дедушке.
Дедушка в наказание велит перебирать жемчуг… крупный к крупному, мелкий к мелкому… Вот так занятие, нечего сказать! Бррр…! И все это еще под ворчливую нотацию несносной Лилии, которая задалась, кажется, целью извести меня. Не правда ли, весело? Милые девочки-люди, пожалейте меня! И так целый день, пока не забрезжит заря на востоке.
Тут уж начинается мое царство! Лучшие часы моей невеселой жизни. Приплывает мама-Коралла, и Дельфина, и Морская Роза, и Изумрудный Глазок, и самая молоденькая из русалочек, Струйка, которая ужасно гордится тем, что у нее неделю тому назад отрасли волосы до пяток и она важничает ими ужасно. А между тем еще так недавно она дразнила со мною ершей. Тоже взрослая русалка, подумаешь! Глупая девчонка и больше ничего.
Иногда они возвращаются с веселыми шутками, песнями и смехом. Это значит, что им удалось заманить кого-нибудь с берега в пучину и тут же начинается настоящий праздник. Утопленника или утопленницу кладут под кущу кораллов, накрывают водорослями и с песнями носятся над ним легкой стаей. А к следующему дню утопленник превращается или в какую-нибудь рыбу (если он был мужчина, так как мужчин у нас нет никого, кроме дедушки Водяного, и им быть на дне морском не полагается), а если это женщина или девочка — то в русалку. Лишь только она открывает глаза, ей дают русалочье имя, потом у нее разом отрастает хвост и длинные-предлинные волосы (счастливая! Сразу, а не то что у меня! Мне-то как долго приходится дожидаться!).
Но мне до этого нет никакого дела… Мне важно только то, что они вернулись, потому что тогда наступает моя очередь и я выплываю в сопровождении Лилии на волю и провожу время до восхода солнца на поверхности моря.
Это лучшие минуты моей жизни.
Я гоняюсь за морскими волнами, слушаю их сказки, одеваюсь седою пеною, ловлю рыбок-малюток, таких же резвых и веселых, как я сама. Но чаще всего любуюсь чудесным замком, который стоит на горе, и жду появления маленькой девочки в окошке, той самой маленькой девочки, о которой мне рассказывала волна.
Ах, как мне хочется видеть эту девочку!
Неужели я никогда не увижу ее?
ДЕНЬ ВТОРОЙ.
Вот так дневник! Все переврала. У людей это делается совсем иначе… Надо записывать, что с тобой случилось, а вовсе не кто ты и как тебя наказывают. Мне это снова шепнула морская волна. Ты ужасная дурочка, царевна Жемчужинка! Ну, да еще можно исправить ошибку. С этой минуты буду записывать только то, что случится со мной.
Сейчас наши уплыли… Струйка перед уходом подходит ко мне и говорит:
— А я видела сегодня девочку из замка.
— Неправда, — говорю я, — ты не могла видеть, потому что девочка во время вашей прогулки спит в своем замке.
— Вот и врешь, — закипятилась Струйка (ужасная она горячка. А люди еще говорят о нас, что русалки — холодные. Ерунда!) — В замке никто не спал вчера. Там играла музыка, все окна были освещены огнями и в них мелькали танцующие пары. Говорят, девочка праздновала день своего рождения.
— Ты откуда слышала? — так и всколыхнулась я.
— Мне передала Морская Чайка, которая прилетела из сада замка.
— А она, может быть, врет?
— Ты сама врешь! — рассердилась Струйка и махнула хвостом, что значит на людском языке топнула ногой.
Ужасно она дерзкая! Говорит так с внучкой царя! Впрочем, это мама велела всем в подводном царстве обращаться со мною как с равной, чтобы я не важничала своим царским происхождением. И я махнула хвостом.
— Нет, ты врешь! — закричала я.
— Не смей так со мной говорить! — вышла она из себя. — Девчонка!!!
— Нет, ты девчонка! Важничает, что выросла, а сама глупенькая, как килька! — поддразнила я ее.
— Сама ты килька!
— А ты снеток!
— А ты… а ты…
Я ужасно хочу сделать хоть на словах Струйку совсем, совсем малюсенькой, но мне это не удается сразу.
Меньше снетка рыбы нет. Слово осталось за моим врагом.
И вдруг слово найдено. Не совсем удачно, но об этом я мало думаю.
— А ты — пиявка! — кричу я. — Ты пиявка, хуже рыбы, гораздо хуже! Да!
Струйка положительно взбесилась от последнего прозвища и стала так колотить хвостом, что две стерлядки, подплывшие к нам было из любопытства послушать нашу ссору, изо всех сил бросились улепетывать в глубину.
Приплыла мама Коралла на шум и Лилия, и Роза, и Изумрудный глазок, все, все.
Узнали, в чем дело. Струйка насплетничала, и меня наказали.
Опять разбирать противный жемчуг!
Не дурное занятие для царской внучки!
ДЕНЬ ТРЕТИЙ.
Наказана. Разбираю жемчуг.
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ.
Все еще наказана и разбираю жемчуг. Вот вам и случаи…
А я еще боялась, что случаев не будет и мне нечего будет писать в моем дневнике!
ДЕНЬ ПЯТЫЙ.
Простили. Дельфин Плавун упросил дедушку. Вот-то добрый, а я еще над ним так зло подшутила. Плыву с Лилией на прогулку. Наши только что вернулись. Неудача. Третью ночь возвращаются с пустыми руками. Даже Струйка нос повесила. Очень рада. Поделом! Они думают, что весело перебирать жемчуг! Вот судьба и отомстила за меня. Но бросаю писать! Плыву любоваться замком и поджидаю девочку.
ЕЩЕ ДЕНЬ ПЯТЫЙ.
Ничего подобного не ожидала.
Браво, Жемчужинка! Браво! Если будут часто случаться подобные происшествия, твой дневник окажется самой интересной повестью в подводном царстве. Выплыла я давеча с Лилией, высунула голову из воды и чуть не вскрикнула от неожиданности и восторга.
На берегу гуляла девочка. Девочка из замка!
В белом платье, в широкой шляпе, и такая хорошенькая, что чудо!..
Уж на что наши все красивые, а эта куда лучше!
У наших нет румянца, они такие белые, как морская пена, а у девочки точно два розана расцвели на щечках.
Ходит она по берегу и собирает ракушки, а с ней гувернантка ходит, сухая, рыжая, ну совсем точно Лилия наша.
И нос такой же длинный повис над самыми губами, точно узнать хочет, что во рту делается.
Девочка бегает, резвится, смеется…
Раковин набрала полные руки.
Ноги у нее такие быстрые, просто прелесть.
Ужасно досадно, что мы, русалки, не умеем двигаться по земле. Так хотелось бы играть с девочкой!
Я высунулась вся из воды и во все глаза смотрела на нее.
А Лилия ничего не видит. Улеглась в тростниках и спит.
камушек бросить. Только размахнулась и вдруг меня увидала.
— Ах!
— Не бойся, — кричу я. — Я тебя не трону!
— С чего ты взяла, что я тебя боюсь? — кричит, — вот глупенькая-то русалочка! — и смеется.
И я смеюсь.
— Весело у вас в подводном царстве? — спрашивает.
— Ужасно весело! — отвечаю я, а сама в мыслях прибавляю: — «Когда не надо жемчуг разбирать. Весело… тоже!».
Но это я в мыслях прибавляю, а сама говорю:
— Очень, очень весело! Поступай к нам в русалки! Хочешь?
— А что вы делаете?
— Пляшем, поем, смеемся!
— Очень хорошо! — восхищается девочка, — я люблю смеяться и плясать в свободное время и с удовольствием сделаюсь русалкой. Учиться много приходится?
— Как учиться? — удивляюсь я.
— Вот глупенькая! — смеется девочка; — да всему тому, что на свете делается: про людей, про страны другие… про то, что было… Почему солнце светит днем, а ночью луна, и какие цветы растут в поле, какие в саду… И кто до нас жил и что сделал полезного… И про Бога, как он учит быть добрым, молиться и доставлять радость другим…
— Ах, как это интересно, — прервала я девочку. — Я ничего-то не знаю ни про Бога, ни про что.
— Что ж ты делаешь? — удивилась она. — Разве ты не молишься?
— Нет, не молюсь… и не учусь. Я смеюсь, пляшу, рыб гоняю…
— А еще что?
— Рыб гоняю… пляшу… смеюсь…
Тут девочка прервала меня, расхохотавшись так громко, что Лилия проснулась и высунула из тростников свою заспанную физиономию.
— Вот так жизнь! — смеялась она, — смеяться и плясать, чтобы остаться неучем. Нет, не хочу к вам в подводное царство. Скучно у вас. Дурочкой еще останешься!
И вдруг разом стала серьезной.
— А как же без молитвы? А как же без Бога?! Ни радости тогда не будет, ни счастья! Нет, нет! Храни меня Бог от такой жизни! Мне жаль тебя! Жаль русалочка! Лучше вовсе не жить, чем так-то, без Бога, без молитвы, без ученья, без радости. Прощай, русалочка, мне жаль тебя!
И, кивнув мне головкой, она побежала от берега. И длинноносая проснулась и поспешила за ней.
Мне стало вдруг скучно, скучно! Странно! я никогда не скучала еще на воле до сих пор.
Струйка мне сегодня что-то очень, очень интересное рассказала.
Мы уж с ней помирились. Я ей жемчужное ожерелье свое подарила и она меня поцеловала даже.
Уж очень обрадовалась. Я сначала испугалась, думала — укусить хочет, и хвост поджала, а она меня губами в щеку чмок!
У нас в подводном царстве никогда не целуются. Не мудрено, что я испугалась. А Струйка поцелуи у людей видела. Ну-с, поцеловала и говорит:
— Я тебе за твое ожерелье тайну расскажу. Ужасно я люблю тайны!
Так и впилась в Струйку глазами. Жду.
— Знаешь, как утопленники из наших рук уйти могут? — спрашивает.
— Не знаю! — говорю я.
— А хочешь знать?
— Ужасно!
— Видишь ли… Когда мы притащим мертвеца на дно морское и начнем плясать… какая-нибудь из русалок должна обрезать себе волосы и тогда душа мертвеца на берег возвратится, а оттуда на небо, а тело рыбы и раки съедят. Это очень хорошо для мертвого бывает…
— Вот так хорошо! — восклицаю я. — Что ж тут хорошего, когда достанешься ракам на жаркое.
— Вот дурочка-то, — возмущается Струйка. (Опять бранится, а я ей только что ожерелье подарила! Ничего от меня не получит больше!)
— Почему дурочка? — начинаю злиться я.
— А потому, что для человека тело ничего не значит. Для него главное душа. Пусть тело съедят, а душа отлетит к Богу и там будет жить и радоваться. Понимаешь?
— Поняла!
— А что же с той русалочкой, которая косу себе отрежет, бывает?
— Она в рыбу превращается. Только ведь этого никогда почти не бывает, — отвечает Струйка. — Таких глупышек, которые бы людей пожалели, нет в подводном царстве.
— А может быть и есть? — говорю я.
— Ты ничего не понимаешь! Какая же польза превращаться в рыбу? Вот дурочка-то!
«Дурочка!» и в третий раз в продолжении двух минут разговора!
Нет! Положительно жемчужного ожерелья ей не следовало дарить!
Потом Струйка уплыла, а я от злости спать завалилась. Скучно!
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ.
Наши вернулись с добычей, и какою еще на этот раз!
Вся окутанная водорослями, с плотно закрытыми глазами, с синим, синим личиком, передо мною лежит девочка из замка.
А наши танцуют вокруг, поют и резвятся.
Скоро, скоро у нас будет новая русалочка. Бедная, бедная девочка!
Как ей не хотелось туда!
Я припомнила весь свой разговор с девочкой.
Бедняжка!
Жутко ей должно быть будет, когда она проснется уже русалочкой!
Бедная, бедная девочка!
Какой ужас написан на ее лице.
Верно, она сознавала, что тонет, когда Струйка схватила ее с берега и потащила в глубину.
И вдруг в голове моей мелькнула странная мысль: «Что, если спасти девочку?»
— Спаси меня, русалочка, спаси!
— Спасу, непременно спасу! — произнесла я мысленно и вдруг вспомнила, что ждет меня за это.
Превратиться в рыбу! Брр!.. Хорошо еще, если в дельфина, а то вдруг в корюшку, снеток, или миногу! В миногу! Фи!
Я их терпеть не могу. Всюду лезут со своим змеиным телом! Гадость порядочная. Ни за что не могу быть миногой даже ради девочки и не отрежу волос.
Какое у нее жалкое убитое личико! Какое безнадежное отчаяние разлилось по всем ее чертам. Она угадала точно мои мысли и ужасно страдает.
Нет! Нет! Пусть она будет счастлива, девочка… а я… а я… превращусь хотя… в миногу!
И, схватив в одну руку коралловый ножик, а в другую целый пучок моих золотых волос, я сделала движение и…
Проснулась.
И ножа у меня нет под рукою, а вместо него я изо всей силы держу за хвост пойманную любопытную стерлядку подплывшую посмотреть, что делает во сне царевна Жемчужина.
Я невольно расхохоталась и отпустила на волю испуганную рыбку.
Почуяв свободу, она умильно махнула хвостиком, точно крикнула:
— До свиданья!
Наши вернулись и опять с пустыми руками.
Я позвала Струйку и рассказала мой сон.
Потом описала все это.
В последний раз записала.
Мама сказала, что я уже достаточно взрослая, несмотря на то, что у меня волосы не доросли до пят и что я могу выплывать по ночам с ними.
Ах!
Такого счастья я и не ожидала!
Вот тебе и дурочка! А Струйка иною меня не считала.
А оказывается, я такая же, как она, буду скоро!
— все прощайте!
И ты, мой милый, но недописанный дневник, прощай! Сегодня выплываю со старшими. Ура! Я — большая!
