Глава:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11 |
На большой черной доске в классе было написано мелом: "Первый урок -- арифметика, второй -- закон божий, третий -- пение, четвертый -- география, пятый -- русский". А внизу детскими каракулями значилось: "Шестой -- китайский язык на японском наречии, а потом... от ворот поворот, марш по домам, приказал начальник сам".
Мальчики читали расписание уроков и, дойдя до шутки, смеялись.
-- Это Янко! Непременно Янко! Он последний вышел из класса! -- горячился Подгурин
-- Ну, ты, Верста, потише!.. Длинный, в потолок ушел, а такого простого правила не знаешь, чтобы не выдавать товарища,-- грозно прикрикнул на него как из-под земли выросший Помидор Иванович.
-- Мужик! Сапожник! У него отец сапожник! -- презрительно крикнул Подгурин.
-- Мой папа прежде всего честный рабочий человек,-- горячо вырвалось из груди краснощекого Курнышова. -- И я могу только гордиться таким отцом. -- А чтобы ты много не разговаривал, так вот тебе!..
В одну минуту Подгурин очутился на полу, а на его спине восседал, как всадник на лошади, Ваня Курнышов.
-- Гоп-ля! Гоп-ля! -- слегка пошлепывая свою жертву, покрикивал он. -- Скверный ты, братец мой, конь, никакой у тебя нет рыси.
-- Пусти! Пусти! Помидор! Мужик! Сапожник! -- злился и барахтался, весь красный от тщетных усилий освободиться, Подгурин.
Дверь растворилась. На пороге класса остановился маленький худой классный наставник, которого Кира уже успел узнать в первые минуты появления в гимназию.
Он прищурился на живую барахтающуюся на полу кучу и сердито, краснея, крикнул:
-- Подгурин! Курнышов! Оба марш в угол! Не умеете себя вести в классе!
Оба мальчика, сконфуженные, направились к доске, где небольшого роста худенький дежурный Голубин, бледненький, тихонький, с задумчивыми глазами мальчик, сосед Киры на экзамене, усиленно стирал губкой надпись об японском наречии и китайском языке.
Новый звонок. И в класс вошел тот самый учитель арифметики, Владимир Александрович Аристов, который водил Киру экзаменоваться. Он сразу заметил хорошенькое личико Счастливчика и белокурые локоны, и всю его изящную тоненькую фигуру, нерешительно топтавшуюся посреди класса.
-- А-а! Старый знакомый! Счастливчик, здравствуй! -- радушно проговорил он, ласково кивнув мальчику головой.
-- Он, Владимир Александрович, не Счастливчик, а Лилипутик! -- послышался задорный голос с задней скамейки.
-- Просто овца -- бэ-бэ-бэ! -- вторил ему другой.
-- Длинноволосая девчонка! -- надрывался третий.
-- Лохмач! Овчарка! Перепетуя Акакиевна! -- забасил было Подгурин у доски и вдруг пронзительно взвизгнул на весь класс.
Это Помидор Иванович изловчился и ущипнул его за руку.
-- Эй, вы, почтенная публика в райке, тише! -- крикнул он недовольно. -- Как не стыдно вам новенького обижать! И еще такого крошку! Подгурин, Курнышов, смирно стойте, раз вас поставили караулить казенное имущество, то есть доску. А чтобы не терять драгоценного времени, ты, Подгурин, бери мел и пиши задачу: "У одного крестьянина было восемь мешков муки..."
Владимир Александрович продиктовал задачу и велел ее решить Подгурину. Последний пыхтел, кряхтел, писал и стирал написанное. Ничего не выходило.
-- Не могу! -- наконец, весь малиновый от напряжения, признался Подгурин.
-- Не можешь? А задача-то старая. Третьего дня решали. Неужели все позабыл? -- сердито ронял учитель. -- Новенький, реши,-- неожиданно обратился он к Кире.
Кира, которого Дедушка только что усадил подле маленького Голубина на скамейку, подошел к доске и взял мел в руки.
Задачу он понял сразу и решил быстро.
-- Молодец, новенький! -- произнес с одобрительной улыбкой учитель. -- Пятерку получишь... А ты, Подгурин, стыдись. Второй год сидишь в классе, а толку мало.
Подгурин, насупившись, стоял у доски и смотрел на Счастливчика злым и завистливым взглядом.
-- Овца противная! Лохмач! Девчонка! Ужо припомню тебе! -- шептал он тихо, чуть слышно, но с таким сердитым блеском в глазах, что Счастливчик вздрогнул невольно. Он не привык, чтобы на него так смотрели.
Потом решали задачу все мальчики в классе, сидя на местах, до тех пор, пока не дрогнул звонок в коридоре и служитель не распахнул дверь класса в знак окончания урока.
В переменку, пока в классе открывали форточку и проветривали воздух, Счастливчик гулял по коридору с Янко, хорошеньким синеглазым Хохлом, и со своим новым соседом, тихоньким Голубиным.
-- Завтра ты приходи стриженый, слышишь? -- наказывал Счастливчику Янко. -- А то совсем тебя засмеют. Сам видишь, да и от инспектора достанется. Локоны в гимназии не полагаются.
А тихонький, как девочка, Голубчик, как называли в классе Голубина за его кроткий, безобидный нрав, добавил:
-- И ты подальше держись от Подгурина и Бурьянова. Они очень дурные.
-- Второгодники, задиры и подлипалы,-- вставил свое слово Янко и, ударив себя по ноге, как заправский конь, помчался вприскочку по всему коридору.
-- Ты мне очень нравишься,-- произнес снова тихонький Голубин, когда Хохол был далеко. -- Я тоже маленький, почти такой же, как и ты. Вот бы хорошо нам подружиться и хо...
Голубин не докончил своей фразы: кто-то сильно толкнул его в бок прямо на Счастливчика. Голубин и Счастливчик стремительно полетели на пол.
первом классе, ширококостный, приземистый, похожий на калмыка или татарина, с насмешливым лицом и черною, как смоль, головою.
Счастливчик с трудом поднялся, потирая колено, которое он больно ударил об пол. В глазах Голубина стояли слезы.
-- Вот они всегда так! Ах, какие злые, какие злые! -- произнес он с укором.
Оба второгодника заливались громким смехом на весь коридор.