Счастливчик
Глава XV

-- Ай, да овечка!

-- Ай, да девчонка!

-- Молодец, овечка!

-- Молодец, девчонка!

-- Ура, Лилипутик!

-- Не Лилипутик, а герой!

-- Молодчинище, герой! Постоять сумел горой!

-- Не выдал товарищей!

Все эти крики, сыпавшиеся со всех сторон, едва не оглушили Киру.

Мальчики теперь гурьбой толпились вокруг него, воспользовавшись минутой, когда директор вышел из класса в сопровождении Дедушки, которого он позвал за собой.

Кто-то полез на стол, потянулся к лампе и, стащив с нее костюм Счастливчика, подал его ему.

Опять проворные руки стали суетливо хлопотать вокруг мальчика, быстро одевая его.

Помидор Иванович, Янко, Гарцев, Голубин, черненький, как цыганенок, Малинин -- все наперебой старались услужить ему.

-- Если еще кто-нибудь когда-нибудь осмелится проделать с ним что-либо такое, я так отпотчую, что... -- с пылающими щеками кричал неистово Ваня Курнышов.

Ваня не кончил. Кто-то отстранил его от Счастливчика, встал на его место и ударил легонько Киру по плечу.

Счастливчик поднял глаза. Перед ним стоял Подгурин. За ним Калмык, красный, как морковь, со смущенно бегающими маленькими глазками.

-- Ты уж того... брат... прости, Лилипутик... -- ронял смущенно Подгурин,-- мы, брат, не знали, что ты такой рубаха-парень и герой.

-- Лихой, брат, товарищ! -- вторил ему и Калмык, просовывая под чьим-то плечом свою скуластую физиономию.

-- Ты, брат, не взыщи,-- ронял снова долговязый Подгурин,-- прости... Не ладно у нас это вышло и с завтраком, и с костюмом. Или вот что, дай мне хорошего тумака, а я ни-ни... сдачи... Вот и будем квиты.

-- И мне тоже! И мне тоже! -- обрадовался Бурьянов.

Но Счастливчик никак не решался исполнить эту оригинальную просьбу. Между тем десятки рук успели одеть его, привести в порядок.

-- Ну, вот,-- как ни в чем не бывало радовались мальчики. -- Ну, вот! Ну, вот! Теперь хоть не только директор входи, а и сам министр. Милости просим! Все в исправности!

-- Братцы! Я предлагаю качать Раева за его товарищеский поступок! -- звонко воскликнул Помидор Иванович и, прежде нежели Счастливчик успел опомниться, подхватил его на руки.

Десятка четыре рук, маленьких и средних, чистых и грязных, щедро отмеченных чернильными пятнами, потянулись к Счастливчику. Его осторожно подбрасывали и раскачивали в воздухе и припевали со смехом и визгом:

-- Слава -- Лилипутику, слава! Слава -- кудрявому, слава!

Счастливчик, смеющийся, повеселевший, с растрепанными локонами и пылающим лицом принимал все эти знаки восторга.

Вернувшись с monsieur Диро домой, Счастливчик, не желая волновать бабушку и Лялю, рассказывая о первом, проведенном в гимназии, дне, умолчал об истории с костюмом и завтраком.

Одному только Мик-Мику, пришедшему к нему вечером репетировать уроки, поведал он все до капельки. Мик-Мик внимательно слушал своего маленького ученика и заставлял его повторять по несколько раз, что сказал директор, как отвечал ему Счастливчик, как его "чествовали" всем классом.

сделал бы monsieur Диро. Мик-Мик непременно желает видеть в Счастливчике маленького мужчину и всячески поддерживает это сознание и в самом Кире. Вот почему так любит Счастливчик своего молодого учителя, так искренен и откровенен он с ним.

В этот вечер, уставший от массы разнородных впечатлений, перенесенных за день, Кира уснул скоро, но тревожно. И снились ему веселые, шумные мальчики, длинный Верста, тихий Голубин, веселый, смеющийся Янко и милый, смелый и умный Помидор Иванович, с его открытым, честным, краснощеким лицом...