Счастливчик
Глава XXI

-- Что такое, что с вами?

Голос инспектора, Павла Дмитриевича Огнева, тревожен и неспокоен. Он с испугом и недоумением вглядывается в это, все в красных и черных пятнах, взволнованное старческое лицо Корнила Демьяновича.

-- Ничего... ничего... Это случайность... Внук болен... в тифу... пять ночей не спал у его постельки и вот вздремнул сейчас... забылся настолько, что толкнул чернильницу, разлил и вот... -- смущенно лепечет Дедушка, стараясь наугад стереть черные пятна с лица носовым платком, вынутым из кармана.

Мальчики, бледные, перепуганные насмерть, облегченно вздыхают...

-- Не выдал! Не наябедничал! О, милый, добрый, великодушный Дедушка! О, чуткий, сердечный, чудный Корнил Демьянович!

Жгучий стыд охватывает мгновенно все эти смущенные, взволнованные маленькие сердца... Ах, зачем они были все такие злые! У него болен внук! Он не спал ночи, а они смеялись!.. Смеялись над его несчастьем!..

Инспектор тоже смущен не меньше. Ему бесконечно жаль этого доброго старика, который, как солдат на своем посту, не оставляет долга службы даже в такие трудные минуты жизни... И в запятнанном чернилами лице Корнила Демьяновича инспектор не находит ничего смешного.

-- Ступайте домой, друг мой, ступайте к больному внуку скорее,-- говорит он, с тем же озабоченным видом пожимая руку воспитателя,-- а мы здесь, я и классный наставник, как-нибудь справимся без вас!

Корнил Демьянович колеблется с минуту, потом решительно встряхивает своей седой, как лунь, головою и смущенно лепечет:

-- Да, да... благодарю вас... Мой Коля один... один на руках квартирной хозяйки... Как она за ним смотрит -- бог знает... Уж я, значит, пойду... Спасибо... Спасибо...

И, крепко пожав руку инспектора, Дедушка вышел из класса, не удостоив растерянных и смущенных мальчиков ни единым взглядом.

-- Господи ты боже мой, какие мы поросята!

-- Нет, хуже поросят! Мы злые, гадкие, скверные людишки!

-- Бессовестные мы!

-- Конечно, бессовестные! Смеялись над бедным Дедушкой, у которого лежит в тифу любимый внучек-сирота!

-- И за которым вдобавок целые ночи напролет приходится ухаживать ему самому.

-- А все Калмык! Все он и его штучки!

-- Неправда! Все мы хороши тоже! Ржали на весь класс и никому в голову не пришло остановить Бурьянова! -- послышался голос Янко, и маленький сокол пулей взлетел на кафедру.

-- Братцы! Слушайте! -- закричал он громко. -- Мы, действительно, изрядные поросята. Сделали непростительную гадость Дедушке, а он... он чем нам отплатил? Что он -- пошел ябедничать, что ли? Что он -- инспектору сказал? Слышали? Нет, это не такой человек! Он ангел, а не человек, а с этого дня я предлагаю вести себя у него так, чтобы ни одного замечания, ни-ни... И слушаться Дедушку по первому слову, вот что я предлагаю, господа!

Горячие синие глаза Янко сверкали, как звезды, а милое личико мальчика пылало жарким румянцем.

-- Да, да! -- подхватили все остальные, окружая кафедру и во все глаза глядя на красавчика Янко. -- Ивась прав... Мы должны искупить нашу вину перед Дедушкой во что бы то ни стало! Искупить! Конечно!

-- А я еще предложу вам кое-что, братцы!

И с этими словами сильная коренастая фигура маленького богатыря, Вани Курнышова, не без усилий протискивается сквозь толпу и водворяется на кафедре.

Если у Янко красные щеки в эту минуту, то у Помидора Ивановича они багровые от волнения, а глаза так и искрятся, так и горят на сто малиновом лице.

-- Я предлагаю следующее,-- вопит Помидор Иванович, обводя весь класс своими сверкающими глазами. -- Урока пения не будет. Наш Соловей (так прозвали гимназисты учителя пения) сегодня не придет. Я это узнал случайно от старшеклассников. Стало быть, уроки кончатся часом раньше. Времени терять нечего -- катим, братцы, к Дедушке на дом в пустой урок. Принесем наше чистосердечное раскаяние: "Так, мол, и так, простите великодушно, Корнил Демьянович; чем мы виноваты, что уродились такие поросята". Это всем классом! Гуртом ведь дешевле... А потом... потом желающие могут остаться у Дедушки и помогать ему ухаживать за его Колей. Пускай сменяются, как на дежурстве, а Дедушка в это время выспится и отдохнет... Ну, а теперь пусть тот, что находит, что я сказал чушь и глупость, пусть попотчует меня "без права дать сдачу"! -- неожиданно заключил свою речь веселой шуткой милый мальчик.

Но ни у кого не поднялась рука даже и шутя "попотчевать" находчивого Ваню. Напротив -- двадцать девять пар глаз смотрели теперь с нескрываемым восторгом прямо в рот общему любимцу. Двадцать девять пар ушей жадно ловили каждое его слово.

Но едва он кончил, как веселый гомон пронесся по классу:

И десятки рук потянулись к нему.