-- Вот так конь! -- Не конь, а картина! -- Жизни не пожалею за такого коня!
-- Диво-лошадь, что и говорить! Тысячу стоит, ничуть не менее...
Так говорили между собою цыгане.
Всадники давно уже скрылись из виду, а цыгане, всем табором собравшись в круг, все еще жадно смотрели вслед ускакавшим.
-- Такого коня в жизни я не видывал еще доселе. Теперь день и ночь о нем думать буду... И тому, кто мне этого коня раздобудет, я все отдам, ничего не пожалею... Помощником, рукою своею правою сделаю, как брата родного лелеять стану и беречь, а состарюсь -- весь табор ему отдам под начальство, хозяином и старшим его надо всеми поставлю... Только бы вызвался кто из молодцов раздобыть мне красавца коня!
Едва успел окончить свою речь хозяин, как все находившиеся в таборе мужчины, юноши и подростки шумною толпою окружили его и загалдели своими гортанными голосами:
-- Пошли меня, дядя Иванка!
-- Нет, меня пошли! Я тебе это дело оборудую ловко!
-- А мне бабка-колдунья наворожила удачу -- всякий раз счастливо коней уводить.
-- Ладно, врешь ты все! Я тебя счастливее! Все это знают... Я докажу, пускай только хозяин меня пошлет...
Вдруг звонкий детский голосок покрыл мужские:
-- Дядя Иванка, пошли меня!
Дружный насмешливый хохот встретил его появление:
-- Тебя?.. Да ты бредишь, что ли, мальчишка! -- Не суйся не в свое дело, не то попадет!
-- Ишь ты! Наравне со старшими нос сует тоже!
-- Проучить бы его за это, братцы!..
-- И то бы кнутом!
Последние слова точно огнем опалили Орлю; он затрепетал всем телом, вытянулся как стрела. Лицо его побледнело, губы вздрогнули и белые зубы хищно блеснули меж них. В черных глазенках загорелся гордый огонь.
-- Дядя Иванка! -- проговорил он, окидывая окру- жавших его цыган презрительным взглядом. -- Ты -- хозяин и начальник надо всеми, следовательно, голова.
И ты меня хорошо знаешь. Кто тебе больше меня добычи приносит? Никто!.. Двенадцать годов мне, а другой старый цыган послужил ли табору так, как я?.. Вспомни: я тебе трех коней у помещика увел, корову у крестьянина, из стада четырех баранов, а сколько перетаскал поросят, овец да кур, и счет потерял... Сам ты меня в пример другим ставишь, Орленком -- Орлей прозвал за лихость, так почто же позволяешь издеваться надо мной? Вот они все за награду тебе коня привести обещают, а мне ничего не надо от тебя. Одного прошу: приведу коня -- не выгоняй Гальки, дай ей жить у нас, не заставляй ходить на работу. А больше ничего не спрошу... Так пошли же меня, дядя Иванка, Богом тебя заклинаю, пошли!
да он кончил, долгое молчание воцарилось кругом.
Дядя Иванка сидел, опустив голову на грудь, и что-то раздумывал. Прошло минут пять. Наконец он поднял ее снова и обвел глазами толпившихся вокруг него и Орли мужчин и женщин.
-- Слушайте все, -- возвысил он голос, -- мальчишка правду сказал. Ловчее и проворнее его не найти среди нас. Да и ростом он много меньше всех нас будет. Куда мы, большие, не пролезем, он без труда пройдет. Его и посылаю... Слышь, Орля? Посылаю тебя! Отличись, Орленок! А приведешь коня -- тебя и твою сестренку к себе возьму в хозяйскую телегу и заместо родных детей буду держать... Вырастешь, опять-таки хозяином вместо себя назначу. И Гальке не житье будет, а масленица тогда. Так и знай... Если же бахвалишься зря и коня не раздобудешь, не погневись, мальчик: тебя кнутом исполосую, а Гальку брошу среди леса -- ты это знай... А теперь к делу... Не надо нынче идти на работу! Собирайтесь, женщины! Сейчас двинемся в путь, отойдем подальше через лес, на прежнюю стоянку.
-- Слышишь, Орля, мчись во весь опор. Как уведешь коня прямо к последней нашей лесной стоянке лети, там тебя и будем дожидать, -- закончил свою речь, обращаясь к мальчику, дядя Иванка.