• Приглашаем посетить наш сайт
    Бестужев-Марлинский (bestuzhev-marlinskiy.lit-info.ru)
  • Поиск по творчеству и критике
    Cлово "MATER"


    А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
    0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y
    Поиск  
    1. Гимназисты. Глава XVIII. Перед разлукой.
    Входимость: 1. Размер: 24кб.
    2. Гимназисты. Глава V. Товарищ-Искариот.
    Входимость: 1. Размер: 7кб.
    3. Гимназисты. Глава XIV. Волнения восьмиклассников.
    Входимость: 1. Размер: 9кб.

    Примерный текст на первых найденных страницах

    1. Гимназисты. Глава XVIII. Перед разлукой.
    Входимость: 1. Размер: 24кб.
    Часть текста: смерти глухую хозяйку, улегшуюся спать чуть ли не с петухами. - Это Каменский! Наверное! Его звонок! - подавляя улыбку, говорит Юрий. Посадница опрометью кидается открывать дверь. Юрий оглядывает быстрым взором комнату... Все хорошо... Отлично... Лучше, нежели он ожидал... Посредине стол, накрытый белоснежной скатертью, ломившийся под тяжестью закусок... Дверь в соседнюю комнату, уступленную ему хозяйкой на этот вечер, раскрыта настежь... И там все прибрано... хорошо... уютно... Окна раскрыты... Ароматный июньский вечер вливается сюда волной... Юрий успевает поправить занавеску у окна. - "Привет тебе, приют священный"! - звонким молодым тенорком несется ария Фауста с порога, и Миша Каменский, сияющий и веселый, по своему обыкновению, появляется в дверях. - Здорово, Юрочкин! - А-а! Михалка! Они целуются, задушевно и радостно, точно не виделись пять лет... Потом Миша отступает назад на цыпочках, прижимает руку к сердцу и с самым изысканным поклоном склоняется перед озадаченной швейцарихой чуть не до земли. - Привет вам, Марфа Посадница! Величайшая из женщин! - He извольте браниться, господин Каменский! - обидчиво произнесла опешившая швейцариха. - Да что вы, Бог с вами, голубушка! - растерялся Миша. - Марфа Посадница всем Новгородом правила, знаменитость в своем роде была. - Ну да, знаменитость! Ладно, не надуете, таких знаменитостей посадских-то много на улицах ходит, побирается. Насмешники вы и больше ничего! И как ни старался уверить Миша разобиженную женщину, что Марфа Посадница самому царю во время оно насолила немало, Марфа Спиридоновна все стояла на своем. - Посадница-де бранное слово, потому что посадские по улицам побираются по гроши. Так и не удалось ему разуверить обиженную швейцариху. Вновь раздавшийся звонок вовремя прервал их препирательство. На этот раз пришло сразу человек восемь, во главе с Самсоном, поразившим всех своим франтоватым штатским костюмом и новеньким блестящим...
    2. Гимназисты. Глава V. Товарищ-Искариот.
    Входимость: 1. Размер: 7кб.
    Часть текста: юношей. Несносное, нестерпимое, до боли острое чувство горечи и стыда наполняло молодые честные души всех этих взрослых мальчиков. И вот Миша Каменский первый нарушил молчание. - Фон Ренке, ты печальный негодяй, - прозвучал из дальнего угла его красивый голос, - и это весьма неприятное открытие! Длинный барон выпрямился. Его тощая, прямая, как жердь, фигура чуть отделилась от колонны, на которую он опирался до этой минуты. - Я бы попросил вас быть несколько сдержаннее! - процедил он сквозь зубы, не раскрывая рта. - Послушайте, Ренке, ведь это возмутительно! - горячо произнес мечтательный и бледный юноша, поэт восьмого класса Бандуров, прозванный лордом Байроном за его довольно удачные стихи, - это подлость, то, что вы сделали, фон Ренке, и вы должны нам сказать что-либо в свое оправдание сию же минуту! - И лорд Байрон обвел все сборище своими лучистыми, ясными, как у ребенка, глазами. - Я никому и ничему не обязан, - сухо и резко произнес длинный барон, - а тем более людям, с которыми у меня нет, не было и никогда не будет ничего общего! Прошу запомнить это, а равно и то, что я...
    3. Гимназисты. Глава XIV. Волнения восьмиклассников.
    Входимость: 1. Размер: 9кб.
    Часть текста: Самого Лучинского терпели, хоть чуть ли не открыто называли "Гномом" и "ископаемым" за маленький рост и несколько неопрятную внешность. Зато хронологию не выносили буквально, а на хронологию особенно и налегали на актовых экзаменах экзаменаторы. Немудрено поэтому, что сердца нечестивых ариан ёкали и били тревогу. В актовом зале грозно возвышался стол, покрытый красным сукном. Вокруг него как бы робко толпились стулья, дальше чернели парты, принесенные из классов и заранее приготовленные для письменного русского экзамена, следовавшего после истории на другой же день. Подтянутые, чистенькие, гладенькие ариане в мундирах, туго застегнутые на все пуговицы, глухо суетились и волновались, собираясь в группы: - Ни аза годов не знаю! - торжественно объявил мрачный Комаровский, огромными шагами измеряя зал. - Ну? - Ей-ей! Забодают... Как пить дать, забодают... - Срежет! - лаконическим звуком проронил Самсон. - А я всю ночь, господа, не ложился, - неожиданно заявил хорошенький, похожий на барышню Гудзинский. - А ты не хвались! Зазубрил небось... Рад! - огрызнулся на него Комаровский, не терпевший почему-то вертлявого Стася. - Нисколько не рад! Чего вы лаетесь! - обиженно своим тоненьким голоском пропищал тот. - Chere Marie! Наплюве на него, je vous prie! Он не стоит вашего мизинчика! - произнес, дурачась, Гремушин. - Господа! - растерянно хватал всех за рукава Ватрушин, своими добрыми близорукими глазами и кивая по привычке направо и налево, - кто вел вторую пуническую войну, не помните ли? Из головы выскочило совсем. - Кто-нибудь да вел, а шут его знает, кто... Береги свое здоровье, Кисточка, - послышался чей-то дурашливый голос. Появился Соврадзе, весь благоухающий пачули, как именинник, и сверкая белыми, как кипень, зубами, заявил, что он "средней" ни в зуб толкнуть не знает. - Ничего, вывезем, я суфлировать буду, так что небу станет жарко, - утешал его Гремушин. - Вот чэловэк! А попечитель? - И ему станет ...